Минут через пятнадцать я и Герт Уве Брайнер стояли в прозекторской над столом. Брайнер так и остался при мне в роле секретаря по разным вопросам, так как знал тонкости двора и имперской бюрократии, хорошо справлялся со своей работой в силу того, что был образован и от природы энергичен, а былые заслуги перед домом Танов открывали ему разные двери и дверки для общего дела. Мартин разрезал ремни на трупе и снимал доспехи, обнажая тело. С первого взгляда было непонятно, что не так с людьми на столе, но вот когда доспехи упали на кафельный пол, а Мартин с санитаром переложили тело отдельно, картина открылась полностью. У тела, а теперь человеком его назвать было трудно, имелась еще одна пара рук, росшая ниже нормальной, из бугров чуть выше талии. Руки также имели локтевое соединение и кисти, только были чуть короче и менее развиты, скажем так. Но они были способны держать оружие, помогать в борьбе и даже ползти.
Мы долго молчали и просто разглядывали. Шок от увиденного было трудно передать.
— В письме написано, что это после сражения два дня назад у местечка Белые Мельницы, и таких было больше сотни. Но это не все, тут написано, что были и другие.
Доктор и санитар переложили несколько тел и освободили странный труп.ю с виду похожий на астенического телосложения подростка или даже больного анорексией. Ужас картины добавлял лысый череп, телом человека это было назвать еще труднее, скорее человекоподобным существом. Из спины, ниже лопаток росли трехсуставные фаланги, других терминов я просто не смог подобрать, от кончиков этих фаланг, которые заканчивались крючками, тянулось кожистое покрывало крыльев с мелкими синими капиллярами. Ужас был еще и в том, что это существо, походившее внешне на человека, не имело половых признаков. Оно было просто как манекен из дешевого магазина одежды. Из одежды на нем не было ничего, кроме пояса с кармашками. Лицо было синеватого оттенка, без век и ресниц, с очень тонкими ниточками губ.
— Это что за кузнечик? — вырвалось у Брайнера, он намекал на очень непропорционально развитые ноги по отношению ко всему телу.
— Скорее не кузнечик, а саранча, — поправил Мартин.
Санитар по просьбе Зимена полил из шланга на трупы, смывая грязь, запёкшуюся кровь и разный мусор. Грязная вода стекала по желобкам и пропадала в решетках на полу.
Обнажив от одежды и доспехов третье тело, мы уже не так удивились увиденному, это был вполне человек, мужчина за сорок, но вместо левой руки у него дольше плеча была крабья клешня, в хитиновом блестящем панцире с зубчатыми наростами по внутренней, «кусающей» поверхности. К хитиновому панцирю были намертво приделаны металлические пластины и шипы для его укрепления и для нанесения ударов.
Мы рассматривали трупы и рассуждали в меру своих знаний и представлений. Двое из трех имели мужские признаки, а одно тело было без явных половых признаков, или они были скрытыми, а может, должны проявиться позже. Двое имели больше анатомических схожестей с человеком, а крылатое только отдаленно напоминало человека.
Мы больше двух часов провели в прозекторской и совместно установили ряд очевидных фактов, которые доктор тут же зарисовал и описал. Тело с клешней было результатом сращивания и вживления. Хорошо были видны шрамы хирургического вмешательства на плече и спине. Не очень, кстати, аккуратно сделанные, по мнению хирурга, если, конечно, опустить сам факт такого вживления. Вторая пара рук на другом теле была «родная», если такой термин тут подойдет. Но необычная ситуация не оставляла времени на подбор соответствующих названий. Она была без признаков вживления или пересадки, имела что-то наподобие лопатки, только развернутой на сто восемьдесят градусов, кисти напоминали кисти человека, но более вытянутые. Обе руки могли держать и владеть инструментами или оружием. Меньше всего на людей походил крылатый экземпляр. Его кожа отливала синим, местами светло-зеленым цветом, очень сухая, застывшее лицо напоминало маску или мумию из музея. Похоже, что все в нем было продумано для облегчения скелета: руки, или самая верхняя пара конечностей, были очень худыми, и пальцев было всего три. Крылья складывались по утолщению и прижимались к телу.
— Взлететь оно все равно не может, крылья почти без мускулов. Да и тяжелое для таких размеров, — разглядывая и переворачивая тело, произнес задумчиво мой секретарь.
— Оно не умеет летать. Только планировать или управлять падением с высоты. — Мартин расправил крыло. — Это скорее для прыжка. Разбег, прыжок, планирование, или забрался на верхушку и прыгнул.