«Пусти, пусти, пусти!» – мысленно вопила она, посылая удар за ударом, пальцами растягивая куртку, которая превратилась в её тюрьму.
Боль, нестерпимая в первое мгновение, почти прошла, уступив место тошноте и тёплым ручейкам, что стекали вниз, наполняя воздух солоноватым запахом.
«Кровь?! – хотелось потерять сознание, сбежать от ужаса, который грубо ворвался в разум, подчинив себе силу воли, но если сделать так, если сдаться...– Я умру?»
Правая рука легла на шею, слегка задрожав от брезгливости, когда мягкая ладонь ощутила глубокий порез, из которого сочилась кровь.
«Только не это! – страх должен был уничтожить её, сломать, но близость смерти лишь придала сил, заставив сжать пальцы и стянуть края раны, слегка придушивая. – Бог с ним, с кислородом. Главное, кровь».
Снова рывок в сторону, отчаянный, безнадёжный, и кнопки не выдержали, громко щёлкнув, выпуская жертву из захвата. Маша тут же откатилась в сторону, чувствуя на губах привкус грязи, и попыталась встать, но не смогла. Тело повело, и движение смазалось, заставив вернуться обратно на землю.
«Как же быть?» – опираясь одной рукой, она на четвереньках поползла вперёд, решив спрятаться в узком лазе, но следующий удар обжёг бедро новой болью, и странный звук, будто что-то царапнуло кость, донёсся до ушей.
– Угх, – руки слетели с горла и ухватились за грубую ткань джинс, чувствуя, как она пропитывается тёплой влагой, которая с каждой каплей уносила с собой её жизнь.
«Сколько там? Два, три литра?», – лихорадочно думала девушка, вспоминая уроки ОБЖ, пытаясь понять, как скоро тело предаст её, отказавшись сопротивляться.
В горле опять забулькало, перекрывая воздуху путь, и захотелось открыть рот, чтобы выплюнуть противную жидкость, но Маша стерпела, понимая, что хоть так кровь пока принадлежит ей, а не разбегается по асфальту алыми линиями.
– Ну что, развлечёмся? – сгусток тьмы приблизился к ней, протягивая вперёд кисть, внутри которой что-то блеснуло.
«Вот так вот сдохнуть?» – девушка стиснула зубы, не давая рассудку уплыть, с отчаянием концентрируясь на парне, который склонился над ней, почти касаясь острым лезвием глаза.
Слабый отсвет фонаря обрисовал черты убийцы и внутри Маши все похолодело: «Мясник».
Его фоторобот часто всплывал в новостях четыре месяца назад, рассказывая о жутких смертях девушек, которых находили, то в парках, то во дворах.
Их тела были настолько обезображены, что только заявления о пропаже человека помогали в опознании жертв, по-другому сложно было понять, кто перед тобой. Но уже целый месяц убийств не было, и жители города нервно выдохнули, посчитав, что маньяк оказался заезжим гастролером.
Кто ж знал, что у психопатов тоже бывает отпуск, и что привычка убивать никуда не исчезает, а лишь тлеет внутри, ожидая подходящую жертву, чтобы потом вновь разгореться ярким пламенем.
И Маша стала той искрой, которая вновь зажгла желание убивать.
«Почему я?» – этот глупый вопрос, словно мольба возник в мыслях девушки, только вот что она хочет услышать в ответ? Давно наблюдаю? Случайно попалась? Просто не повезло? Чтобы это ни было это ничего не изменит.
Девушка дёрнула головой, чувствуя, как лезвие по косой резануло щёку. Не вошло, а лишь слегка рассекло кожу, нарисовав бордовую линию.
– Красиво, правда? – маньяк радостно осклабился, увидев выступившую кровь. – Тебе она подходит. Этот цвет.
Большой палец коснулся скулы, и мягкой подушечкой скользнул вниз, едва задевая кожу.
– Люблю бордовый, – подцепив алую каплю ногтем, он стремительно приблизил её к себе, впившись взглядом в крупицу жизни. – Она прекрасна.
«Он двинутый. На всю голову двинутый, – желудок провалился, и мочевой пузырь сжался, выпуская несколько горячих капель на трусы. – Почему его не поймали? У него ведь должны были быть ошибки. Должны! Неужели это все связи? Или богатые родители прикрывают задницу своему выродку сыну?»
Губы одервенели, больше всего на свете хотелось спрятаться от боли, которая начала прокатываться по телу, дёргая нервные окончания. Но Маша не смогла забыться и снова предприняла настойчивую попытку вырваться из лап смерти.
Нащупав камни, девушка бросила их в лицо убийце, вместе с грязью и травой, и рванула на четвереньках влево, уходя от протянутой руки, что пыталась остановить движение. Головокружение тут же усилилось, и тело возжелало упасть на землю, чтобы остановить беспорядочное кружение.
«Сдайся, сдайся, – шептало что-то внутри, но ослиное упрямство не давало этого сделать. – Я не сдохну в этом закутке. Только не от его рук».