Она повторяла это себе снова и снова, превращая фразу в цель, к которой стремилась, невзирая на то, что нож царапал стопы, пытаясь остановить девушку, входя то в руки, то в ноги, на кровь, которая вместо выступивших капель, струилась ручьями из рваных ран.
«Я буду жить!» – разум впал в транс, подчинившись этим словам, отринув боль, и презрительно усмехнувшись в лицо смерти.
– Я не отпускал! – раздался рядом рассерженный рык и девушку отбросило назад, ощутимо приложив лицом к каменной кладке.
Рот снова наполнился кровью, и было уже непонятно, то ли от горла, то ли от того, что клацнувшие зубы прикусили мягкий язык.
«Неужели все?» – веки с трудом приподнялись, пытаясь сквозь пелену разглядеть силуэт человека, который должен был отнять жизнь, но сквозь полог из собственных волос не было ничего видно. Темнота окружала её не только снаружи, но и медленно распространялась внутри, стирая воспоминания, и унося с собой сожаление.
«Кто-нибудь... хоть кто-нибудь…»
– Моя девочка, – раздался возбуждённый шёпот рядом, и шею коснулось горячее дыхание. - Глазёнки-то у тебя, как камушки.
Серебристый блик снова возник рядом, но тело уже не повиновалось, превратившись в тяжёлую клетку, и оставалось лишь ждать, когда острое лезвие взломает дверцу, дав душе из неё упорхнуть.
«Чтоб ты провалился, – ресницы спрятали затуманенный взор, и сердце замерло в ожидании удара, – урод».
Ещё мгновение и нож войдёт в глазницу. Она уже чувствовала, как длинные ресницы скользят по нему, загибаясь, и надеялась, что смерть от болевого шока будет скорой, что мучения не будут длиться долго.
«Я не хочу, – в памяти вспыли фотографии девушек, обезображенные тела и бордовые линии крови, что разбегались по мостовым в разных направлениях, порой закручиваясь спиралью, – как они. Если уж суждено, то пусть будет быстро».
Но вместо ожидаемой боли, мягкие лучи света внезапно просочились сквозь веки. Будто солнце взошло на небосклоне и в последний раз приласкало её своими лучами, яркими и тёплыми, как сама жизнь.
– Маша, Маша, ну же, – незнакомый голос звал её по имени, и чьи-то руки нежно приподняли тело, убирая с острых камней, что вонзались в спину. – Открой глаза. Не смей умирать. Слышишь?
«Кто ты?» – мягкое тепло ласково окутало тело, словно скрывая его под пушистым покрывалом.
Как в детстве, когда единственное убежище от недовольных возгласов родителей становится накинутое на голову одеяло. Теперь оно снова спасло её, сладкими мурашками пробегаясь по коже, и чужим дыханием касаясь лба.
– Ну же, проснись, – приятный голос зазвучал в ушах и она не смогла ему не подчиниться. Ресницы затрепетали и приподнялись:
– А? – сиплый стон разорвал запёкшуюся кровь, высвобождая губы, и слезы тут же хлынули из глаз, прорвав плотину ожидания и тревоги.
– Ты очень смелая девочка, – зрение медленно восстанавливалось, и ощущение ласки, когда чужие пальцы прошлись по щеке, нежно поглаживая, приятно расслабило тело.
«Нет, я трусиха. Я такая трусиха», – всхлипнула Маша, чувствуя, что не в силах остановить мощный поток.
Веки ещё больше приподнялись, впуская свет, и девушка удивлённо уставилась на подвальное окно, по которому прокатывалась рябь. Оно больше не было прозрачным, тьма внутри него звала к себе, выплёскивая смолистый мрак на землю. Стекло изгибалось, будто вторя дыханию, и тонкие линии, наполненные пламенем, скользнули по краям, сплетаясь в шестиугольники.
Вдох. Из тёмного нутра вдруг вылетели чёрные сгустки, длинными нитями уходя за спину человека, который сидел перед девушкой, преклонив колени.
– Так вас двое, – раздался знакомые голос, и животные ужас сковал тело. – Хоть одну из вас, но убью.
«Беги! – Маша увидела, как маньяк оборвал ножом путы, что стягивали его грудь и ноги, увлекая к окну. – Нет смысла умирать нам обеим».
Убийца боролся, с остервенением нанося удары по новым нитям, которые сливались друг с другом, превращаясь в тугие канаты. Они стягивали кожу с такой силой, что врезались внутрь, но он словно не чувствовал боли и продолжал бить.
– Скоро ты будешь дома, – Маша почувствовала, как её тянут наверх, и ладони осторожно, боясь причинить боль, ложатся на поясницу, не давая упасть.
«Телефон», – она пыталась найти его, понимая, что долго не протянет. Но как сообщить спасительнице, что скорая и полиция сейчас намного важнее бегства?
Девушка с трудом передвигала ногами, ощущая, как время утекает, алыми ручейками устремляясь в вечность. Крепкие руки не давали упасть, лишь сильнее сжимая талию, когда стопы спотыкались, задевая очередной камень.