— Карен Лейт очень хороша собой!
— Красивых женщин старше тридцати лет вообще не бывает. Красота — удел молодости. А после — только ухищрения косметики. То, что принято называть «шармом». По-моему, вы могли бы дать сто очков вперед вашей будущей мачехе и уложить ее на обе лопатки.
— А по-моему, вы настоящий нахал, — тяжело вздохнула Эва.
— Я видел их раздетыми, — небрежно пояснил молодой человек. — Такие же люди, как и все прочие, не более того.
— Что… вы видели? — с запинкой переспросила Эва и подумала, что ей еще не встречался более отвратительный тип.
— Хмм, — заключил он, разглядывая ее профиль. — Луна, вода, хорошенькая девушка изучает свое отражение, невзирая на мрачную философию… Я сказал бы, что ситуация не безнадежная.
— Не знаю, почему я вообще с вами разговариваю, — огрызнулась Эва, немного приглушив голос. — Я сейчас наблюдала за золотыми рыбками и размышляла, когда же спят эти существа?
— Что? — воскликнул отвратительный молодой человек. — О, дело еще хуже, чем я предполагал.
— Неужели…
— Смотреть при луне на водоем и размышлять, когда спят золотые рыбки? Это скверный признак, гораздо хуже желания умереть.
Эва обернулась и смерила его леденящим взглядом:
— Могу я поинтересоваться, кто вы такой?
— Уже лучше, — удовлетворенно отметил молодой человек. — Мы всегда считали, что в стрессовых состояниях нужны положительные эмоции вроде гнева. Моя фамилия Скотт.
— Вы когда-нибудь уберетесь отсюда или это мне следует уйти, мистер Скотт? — грубо осведомилась Эва.
— Вам незачем задирать ваш миленький носик. Это всего лишь моя фамилия. Скотт, Ричард Барр. А еще «доктор», хотя вы можете называть меня просто Диком.
— О, — чуть слышно прошептала Эва. — Значит, вы тот самый Скотт?
Ей было известно про доктора Ричарда Барра Скотта. Она не могла не знать о нем, ну разве только если бы жила где-нибудь в Патагонии. Ведь уже несколько лет ее приятельницы взахлеб рассказывали о докторе Ричарде Барре Скотте, и многие дамы из общества наловчились под разными предлогами почаще посещать его роскошные апартаменты на Парк-авеню. Даже энергичные замужние женщины, имевшие детей, порой одевались как для коктейль-парти в отеле «Ритц» и отправлялись к доктору Скотту, уверяя его, будто у них обнаружились какие-то непонятные заболевания. В общем, до Эвы доходили весьма волнующие слухи о модном молодом медике.
— Теперь вы поняли, отчего меня встревожило ваше поведение? — поинтересовался доктор Скотт и слегка наклонился к ней. — Чисто профессиональная реакция. Как будто бросаешь собаке кость. Садитесь, пожалуйста.
— Прошу прощения.
— Садитесь, пожалуйста, — повторил доктор Скотт.
— Я должна сесть? — пробормотала Эва, подумав о том, не растрепалась ли ее прическа. — А зачем?
Доктор Скотт огляделся по сторонам. Но, не считая мириад светлячков и доносящихся издалека голосов гостей, они были в этой части японского сада совсем одни.
Он положил свою крупную, прохладную руку на голый локоть Эвы, и по ее телу пробежали мурашки. Она очень редко чувствовала их, быть может раз или два, и тут же отдернула руку.
— Не ребячьтесь, — успокоительно посоветовал он. — Садитесь и снимите ваши туфли и чулки.
— Ничего подобного я не сделаю! — чуть ли не простонала изумленная Эва.
— Снимайте их поскорее! — прикрикнул высокий молодой человек, и в его голосе послышались угрожающие нотки.
В следующую минуту Эва невольно присела на камень под мостиком и покорно выполнила приказ врача. Она решила, что, должно быть, ей все это снится.
— А теперь давайте посмотрим, — отрывисто произнес доктор Скотт и присел перед ней на корточки. — Ну-ну, прелестные ножки. Просто прелестные. Красивый подъем, замечательный изгиб. И никакого плоскостопия. Опустите-ка их в воду, пожалуйста.
Несмотря на смущение и тайную грусть, Эва начала понемногу наслаждаться странной ситуацией. Нечто безумное и романтическое, словно в бульварном романе. Он и вправду был необычным врачом, невольно признала она, и слухи о нем вовсе не преувеличение.
— Да, прелестные ножки, — задумчиво повторил доктор Скотт.
Внезапно Эва ощутила укол ревности. Конечно, он и прежде проделывал подобные глупости со многими женщинами. Это часть его профессиональной техники. Ну как же, светский доктор! Она презрительно хмыкнула, и малая толика наслаждения исчезла вместе с этим звуком. Эва наслышалась от доктора Макклура немало историй о таких эскулапах. Умные молодые люди, добившиеся успеха с помощью личного обаяния. Доктор Макклур называл их паразитами. Конечно, все они были красивы и без труда находили добычу, потворствуя слабостям глупых женщин. По мнению отца, эти молодые люди представляли угрозу для общества, и Эва безоговорочно соглашалась с ним.
Ну сейчас она ему покажет! Он думает, что поймал очередную рыбку? Еще бы, дочка доктора Макклура и, несомненно, отличная будущая реклама для его приемной. Трофей вроде шкуры убитого зверя… Эва уже собиралась снова натянуть чулки, как вдруг ощутила, что он крепко обхватил ее лодыжки и окунул их в водоем.
— Прелестные ножки, — в третий раз повторил доктор Скотт.
Прохладная вода окутала ее босые ступни и начала подниматься все выше к разгоряченной коже коленей.
— Холодно? — поинтересовался доктор Скотт.
Эва кипела от гнева, но смогла выдавать лишь жалобный ответ:
— Ну да.
Доктор Скотт поднялся и как будто отринул сомнения.
— Вот и прекрасно. А теперь, юная леди, ответьте мне на несколько деликатных вопросов.
Эва на мгновение оцепенела, однако вода была такой приятной, что она тут же расслабилась, хотя и продолжала злиться на свою покорность.
Он кивнул, как будто ожидал от нее именно подобной реакции.
— Горячие ноги — вспыльчивый нрав. И наоборот. Чуть теплая вода — панацея от всех бед и болезней.
— Очевидно, это ваша обычная подготовка к осмотру, доктор Скотт? — съязвила Эва.
— Что?
— Я хочу сказать, у вас в кабинете тоже есть бассейн? А что служит луной?
— О, — без выражения протянул доктор Скотт.
— Я полагаю, — вздохнула Эва, с удовольствием пошевелив пальцами в прохладной воде, — такое случается от излишних порций сакэ-йаки или чего-то в этом роде.
Доктор Скотт окинул ее пристальным взглядом. Затем снова поднялся и пояснил:
— Понимаете, когда у молодой женщины возникает стремление к самоубийству, обычно врачи подозревают несколько причин. — Он сел рядом с нею на цементный выступ. — Сколько вам лет?
— А где же медицинская карта с историей болезни? — осведомилась Эва.
— Что?
— Мне двадцать лет, — послушно ответила Эва.
— И как у вас обстоят дела с пищеварением?
— Нормально.
— А аппетит?
— До недавнего времени был просто волчий. Или как у хрюшки. Это уж совсем грубо, но точно.
Доктор Скотт внимательно посмотрел на ее прямую спину, гладкие руки и стройную фигуру, залитую лунным светом.
— Хмм, — отозвался он. — Это утешительно. В высшей степени утешительно.
Эва улыбнулась в серебристой тьме. Многие ее подруги постоянно пытались обуздать свой здоровый аппетит, с тревогой поглядывая на стрелки весов.
— И сколько вы весите? — продолжил «допрос» доктор Скотт, по-прежнему не отводя от нее глаз.
— Пятьдесят четыре килограмма, — ответила Эва и игриво добавила: — Без одежды.
— Ну-ну. И вы много двигаетесь? Занимаетесь каким-нибудь спортом?
— Больше меня скачут только лошади.
— У вас бывает головокружение по утрам? Или боли в суставах?
— Слава богу, нет.
— Замечаете какие-нибудь провалы в памяти? Невозможность сосредоточиться?
— Ни в коей мере, — застенчиво призналась Эва и тут же вновь рассердилась на себя. Надо же, так оробеть! Да что это на нее нашло? Она сжала губы.
— Так, очевидно, никаких осложнений с обменом веществ у вас нет. Вы хорошо спите?