Здесь я позволю себе чуть задержаться на символическом значении смены того или иного политика, а ведь именно тут символизм значит необыкновенно много. Вот те же, например, мало что значащие сами по себе "неоконы" или Бжезинский. Эти люди являются чем-то вроде "человека-сэндвича", на них налеплены ярлыки с обозначением того или иного "курса" и их назначение на те или иные посты в правительстве позволяет очертить некие "рамки" будущего политического процесса. И точно так же их исчезновение с политической арены означает смену одного курса другим. Но иногда этот процесс может быть и более значимым и куда более символически увесистым.
Так, назначение Хилари Клинтон означало нечто большее, чем просто смену курса. Дело в том, что Барак Обама изначально рассматривался как президент "внутренний", международная составляющая в его приоритетах как президента США была уменьшена в пользу внутренней политики, так как американское государство очень хорошо сознавало, что у Обамы, занятого "перестройкой", просто не будет хватать времени ещё и на разработку и проведение в жизнь политики внешней, и появление в качестве госсекретаря Хилари Клинтон преследовало вполне прагматичную цель. И не только по причине её ума, хватки и колоссального политического опыта и сопутствующего ему чутья. Главная причина в назначении Хилари - символическая. Дело в том, что она помимо всего прочего ещё и женщина. А женщины в определённых ситуациях гораздо решительнее и, что немаловажно, гораздо безжалостнее мужчин.
Само по себе назначение на пост госсекретаря женщины являлось знаком окружающему миру, и знаком в высшей степени доходчивым - Америка показывала, что в то время, когда она занята собою, её не следует провоцировать на "силовое решение проблем".
6
Попробуем задаться таким вопросом - насколько представления людей как общности соответствуют реальности?
Понимает ли "международное сообщество" что происходит?
Просходит в первую очередь с ним самим. Это ведь только кажется, что происходящее происходит "с кем-то", а на самом деле судовой колокол всегда звонит по нам. По каждому из нас. Мы все, хотим мы того или не очень, но плывём на одном ковчеге и разница лишь в "классе", кто-то путешествует в каюте, а кто-то - в трюме, кому-то дорожные тяготы скрашивает оркестр, а у кого-то над ухом двадцать четыре часа в сутки работает паровая машина, кто-то пьёт шампанское, а кто-то, блестя торсом, швыряет в топку уголёк, кто-то за то, что плывёт, получает зарплату, а кто-то за то же самое заплатил, распродав всю рухлядишку, что у него была. Но плывём мы все. Из пункта А в пункт Б. Доплывём ли? Бог весть.
Ковчег, Ной и жираф.
С неба льёт и льёт, корабль плывёт и плывёт, Ной ворона в низкое небо подбрасывает и подбрасывает, а тот всё возвращается и возвращается, а жираф тем временем печально последнее дожёвывает.
Мы уже знаем, чем там у них всё закончилось, но Ной-то тогдашний этого не знал так же, как и Ной сегодняшний, а жираф на то и жираф, чтобы вообще никогда ничего не знать, есть у него под носом охапка и ладно.
Так же и ныне - подбрасывают нашему жирафу и подбрасывают, подбрасывают и подбрасывают, чего подбросили, то он и схарчил. Стоит, животом бурчит. В трюме. В стенку смотрит. А рядом овца. И тоже нижней челюстью туда-сюда, туда-сюда, пережёвывает. А жираф на неё смотрит свысока и думает - "вот же дура коротконогая, дальше своего носа не видит, то ли дело я, у меня шея длинная, смотреть мне не пересмотреть", отвернётся от овцы, да опять в стенку и уставится.