Существо некоторое время стояло неподвижно, при этом капюшон, под которым клубилась тьма, медленно поворачивался из стороны в сторону. Казалось, ужасное созданье запоминало каждого, чтобы никто не смог уйти живым. Затем фигура взмахнула руками, скрытыми под плащом, и изготовилась к прыжку… Со стороны казалось, будто у этого ужасного порождения мрака выросли громадные черные крылья.
И в это время над полем боя громом раздался голос Верховного Правителя…
— Извините, не помешала?
От неожиданности я подскочил в кресле. Панорама битвы померкла и рассыпалась мелкими осколками, которые в свою очередь на миг расплылись, и, вновь обретя резкость, обернулись стройными рядами букв на компьютерном мониторе. «Не помешала?!!!.. Ах, ты ж…». Так и до инфаркта довести недолго! А если бы у меня было больное сердце?! Я резко развернулся вместе с креслом, — сейчас эта, ну, в общем — эта… Узнает много интересного и познавательного о тех, кто тихо подкрадывается сзади и… и буквально уткнулся носом в оба-алденную женскую грудь. Два упругих полушария, увенчанных острыми бугорками, казалось, вот-вот разорвут слишком узкий для них топик из тонкой просвечивающей ткани и выпрыгнут на волю. Мысленно дал себе по рукам, тут же рванувшимся включиться в эту освободительную борьбу, и как подобает воспитанному джентльмену, скромно перевёл взгляд ниже. Ниже из под топика выглядывал маленький симпатичненький упругий животик с дразнящей впадиной пупка. Гм… Ещё ниже. Весьма соблазнительные округлые бёдра, чисто символически прикрытые узкой полоской ткани. Возможно, с точки зрения строгого ценителя несколько полноваты. Но я ценитель не строгий, и вообще придерживаюсь точки зрения, согласно которой у женщины должны быть места, за которые можно подержаться. Вот как у этой, например.
Ниже бёдер опускать взгляд нет смысла — там всё равно ничего интересного уже не высмотреть. Это самочкам, пусть даже и трижды феминисткам, небезразлично, что надето на нижние конечности находящегося рядом самца. Нам же, мужикам, в большинстве случаев, из какого шуза торчат ножки подруги, абсолютно по барабану, — хоть из валенок. На теле женщины есть куда более интересные для самого тщательного ознакомления вещи, чем туфельки, сапожки или кроссовки, пусть даже от Кардена или Сен-Лорана.
Все эти наблюдения и размышления в реальном времени заняли не больше секунды — двух. Конечно, если бы тело, так внезапно возникшее перед моими глазами, было высечено из мрамора или отлито из бронзы — пусть даже без лишних деталей (таких как руки там или голова), я бы походил с полчасика вокруг и осмотрел бы оное произведение искусства во всех ракурсах. А так, когда все эти прелести представлены в натуральном виде — реагировать надо мгновенно: или сразу хватать за здесь и переходить к конкретным действиям, или, в довольно редком случае, если вдруг девушка попалась порядочная, то есть любит немного поломаться для порядку, для начала надо навешать на её розовенькие ушки побольше лапши о прекрасных глазах, чудных волосах, и, — в последнее время они это особенно любят, — о несравненном интеллекте. А уж потом можно хватать за здесь и переходить к конкретным действиям. Ну, в особо тяжёлых случаях требуется ещё подарить какой-нибудь веник из цветов и продекламировать, закатывая глаза, парочку вызубренных заранее стихотворений из классики, хотя последнее время к таким крайним мерам приходится прибегать очень и очень редко. Обычно вполне хватает пары бутылок пива или (что гораздо эффективнее) пары рюмок водки.
Из принципа «кашу маслом не испортишь», я выбрал вариант с лапшей. Однако втирать даме о её бездонных лучистых глазах цвета… (кстати, какого цвета, — надо ещё посмотреть), глядя при этом на то место, на котором я закончил осмотр её достопримечательностей, не то, что бы очень неприлично в наше время, но, во всяком случае, — непрофессионально. Пришлось оторваться от созерцания и поднять взгляд на уровень этих самых бездонных и лучистых. Попутно, естественно, пробежавшись этим самым взглядом по всем частям соблазнительного тела в обратном порядке. В результате чего мой несознательный организм пришёл в высшую степень боевой готовности. Ну не повезло моему трезвому и холодному рассудку с моим же безответственным и распутным организмом, что тут поделаешь? Единство и борьба противоположностей, на том и стоим.
А глаза… Глаза действительно оказались бездонными. И лучистыми. И знакомыми до боли. Как и каждая чёрточка этого лица. Лица, которого я не видел… сколько же прошло? Пять, нет — шесть… Шесть лет. С хвостиком. Так долго… А она совсем не изменилась.