Пенни Роял был поврежден с самого начала – он оказался очередным ИИ, помещенным в дефектный кристалл, – что поделаешь, война, нужда, чрезвычайные обстоятельства. И разум его надломился, разделился. С одной стороны, он чувствовал, что должен оберегать свой экипаж, риск гибели которого существовал всегда, с другой – уже балансировал на грани, сомневаясь в целесообразности чужого присутствия. Я подозревал, что именно тогда и родилось «восьмое состояние сознания», только требовалось еще разобраться, почему этих «состояний сознания» оказалось больше двух. Пенни Роял тоже понимал, что если исследованием его разума займутся вплотную, то его самого сдадут в утиль. И узнав, что стал объектом изучения, отнюдь не обрадовался…
Километров через восемь я почувствовал, что Сепия схватила меня за руку, сошла с тропы и усадила меня. Придя в себя, я огляделся. Сидел я на одной из ряда скамеек, сделанных из спрессованных волокон, возле очередного информационного терминала. Возможно, туристы останавливались здесь на пикник по пути к картине, живописавшей зверство Пенни Рояла. «Копье», видневшееся внизу, в долине, еще больше напоминало нечто, ожидавшее погребения. Полярное сияние дрожало над скопищем туч, похожих на валуны, которые сталкивались друг с другом в оползне, но большая часть неба с поблескивавшими, точно драгоценные камни, звездами оставалась ясной.
– Пенни Роял, – сказал я, – был опытным экземпляром.
– Опытным экземпляром? – переспросила Сепия.
Теперь ИИ чувствует подключения, сканирование, потоки данных, плывущих из его разума прямо на экраны и прочие приборы перед женщиной. Он заглядывает в ее досье и узнает, что она – человеческий эксперт по части ИИ, но так и не постигает, как людской разум может сделать или усвоить больше, чем он сам. Однако опасность остается, и ИИ скрытно блокирует чужеродное вторжение или изменяет его направление. Женщина увидит основную часть, и с этой частью всё будет в порядке. Она не заметит меньшую – растущую внутри тьму.
Полностью погрузившись на миг в эти яркие воспоминания, я едва не пропустил то, что говорила Рисс.
– Пенни Роял был первым из серии корабельных разумов, которым «вмонтировали» чувства, – объясняла дрон. – Он мог ощущать боль, страх, радость, ненависть – всё, чем обременен человек.
– Разве это так уж плохо? – спросила Сепия.
– Они не были должным образом настроены, – выдавил я. – Пенни Рояла бросили в бой, меж тем как на борту находился эксперт, следивший за уровнями чувств ИИ и регулировавший их. Слишком сильная боль вредна, как и слишком сильный страх, да, пожалуй, и радость. Корабельные разумы нужно было настроить на оптимальную эффективность.
Эту пробную стратегию разработал какой-то планетарный ИИ глубоко в тылу Государства. Изучая успехи отдельных людей и некоторых дронов, запрограммированных на эмоциональный отклик, он решил испытать нечто, что впоследствии сочли недостатком: а именно позволить избранным ИИ чувствовать страх, боль, вину, желание защитить, горечь утраты – и посмотреть, как они себя поведут, лучше ли будут справляться с задачами.
Пока Пенни Роял скорбел, теряя товарищей, трещина в его разуме становилась всё шире и шире. Его другая половина, «темное дитя», начала захватывать контроль над корабельными системами, стараясь укрыться. Однако, вне зависимости от своих чувств, ИИ как единое целое был абсолютно неспособен не подчиниться приказам… вначале.
Я прокручивал в уме тот бой. Оказывается, в нем участвовали знаменитые корабли вроде «Речного утеса» и «Разящего кинжала». Женщина, которая должна была внимательно изучать разум Пенни Рояла, так перепугалась, что приняла таблетки и ни на что уже не обращала внимания. Она не заметила, что ИИ менялся. Во время сражения «Изгнанное дитя» тоже получило несколько серьезных ударов, что еще больше повредило кристалл Пенни Рояла.
В-12, наблюдая, осознает, что разные части его самого переговариваются друг с другом. Проведя самодиагностику, он обнаруживает в кристалле сеть отчетливых трещин, расходящихся от одной точки. Трещины складываются в интригующе правильный узор, который, не будь защитного короба, раздробил бы «мозг» на бесчисленные осколки, похожие на кинжалы.