Акведуков спрятал за пояс свой газовый револьвер. Он подошел к телу Усенко, встал на четвереньки, кое-как нащупал нужное место на запястье, встал.? Что, уже второй? — спросил он.
Калабашкин кивнул.? Значит будет вышка, — сказал он Калабашкину, тупо смотрящему на свои красные ручищи.? Знаю, — сказал Калабашкин, — знаю…? Ну, ладно, тогда! Бывай! — сказал Акведуков и вышел.
Но через минуту вернулся. Порыскал глазами по кабинету. Заметил у стола черный кейс. Осторожно открыл его. Взял несколько пачек денег.? Наверное, здесь где-то тысяч пять. Считать я, пожалуй, не буду, — сказал он, рассовывая пачки по карманам.? Знаю, знаю, — повторял Калабашкин.? Ну, ладно! Еще раз — пока!..
20
Мое дыхание — ровное. После того, как он когда-то покинул здание на Вавилонова-стрит, Иван Калабашкин нашел-таки и Алексея Барчукова. На скоростном лифте Калабашкин поднял Барчукова на самый верхний, тридцать третий этаж, и выбросил его из окна.
Моя правая рука — горячая. После этого Калабашкин выбросился из окна и сам. Ушлые репортеры две недели показывали два мокрых пятна на асфальте — это было все, что осталось от этих людей после падения с Вавилоновской башни.
Моя левая рука — горячая. Денег в его карманах оказалась не пять тысяч долларов, а чуть больше — около семидесяти пяти. Тем не менее, свое охранное предприятие он закрыл: каждый должен заниматься своим делом. Свернул свое дело и Исаак Гусевич. Уже через два дня после убийств он был в Израиле.
Моя правая нога — тяжелая. А вот Партоген Фигуров выжил. Ему вовремя сделали промывание желудка. Только вот стал он инвалидом. Теперь он полностью парализован. Говорят, почти все свои деньги он отдал в «Общество обманутых больных» (себе оставил только на лекарства). Хотел вступить в него и сам, но его не приняли.
Моя левая нога — тяжелая. Его бывшая секретарша Марго так и не вышла замуж. Более того, она оказалась лесбиянкой, подругой Ниночки, мисс «Чернобыль-98», бывшей секретарши Партогена Фигурова.
В чистом-чистом голубом небе парил он вольной птицей. Земля казалась далекой и близкой одновременно. Снижать высоту ему не хотелось. Вполне вероятно, что там есть и горе, и радость, только какое ему до этого дело?..