И тут до Васьки дошло, где карелы? Оглянулся. Нема. Шпана-шапаной, но в школу их сапогом под жопу папаша выгонял будьте-нате. А раз их нет... ну да, точно, на едва живом от мороза экране мобилы с трудом проглядывали цифры. Минус сорок. Школу-то закрыли, знать, вот и пазик колхозный не поехал, подлец. Васька снова шмыгнул носом, тут же взвыв от боли. Так, бегом-бегом, домой, греться. Печку протопим, любо-дорого.
Высоко подпрыгивая над обледенелой тропинкой, Васька резво подхватился вверх по склону.
Часть 15. День воды
Айке до визга нравилось, как пружинит под ногами раскалённый асфальт, ради такого удовольствия можно было потерпеть и липнущие к нему сандалии, и химический запах гудрона, который пропитывал воздух с самого утра. Шлёп-шлёп-шлёп, резким эхом метались бегущие шаги звонко стучащих подошв. Носиться по мякотке, что может быть прекраснее, ты словно бежишь по облаку, раскинув руки и отчаянно гогоча, ноги сами летели вперёд.
К жаре она давно привыкла, а для защиты от солнца хватало линялой панамы, для верности повязанной под подбородком верёвицей, чтобы руками всё время не придерживать. Айка набрала в грудь горячего воздуха и издала новый клич апачей — дикий, грозный, переливающийся визг восьмилетки, несущейся вниз по улице, едва уворачиваясь от бредущих из тени в тень запарившихся прохожих. Что они себе думали — поди пойми. Деваха ударилась головой от жарищи и теперь изображает вожделенный самулёт? Наверное, Айка не думала над этим. Ей просто нравилось, как гуляет эхо, как шуршит крупным песком меж пальцев воздух, как стекают капли меж лопаток, холодя спину под коротким хэбэшным сарафаном в цветочек.
— Айка, Айка!
Дробный топот сандалей притормозил, чуть не поскользнувшись на вытопленном гудроне. А, это Васёк из четырнадцатого дома, вон, над штакетником рыжая голова торчит.
— Чего тебе?
— Бежи домой, там дождь обещают!
Айка издевательски заржала. Дурачок какой.
— Его каждый день обещают!
И рванула дальше. Осталось-то всего-ничего. Заветные 15 копеек сами себя не потратят. За изгибом улицы уже виднелся белый ларёк. Испустив ещё один вселяющий радость в обывателя вопль, Айка с налёта стала в очередь третьей, подсигивая от нетерпения. Здесь уже пахло не гудроном, а топлёным молоком. Оно и правда, накапано вокруг было столько, что по вечерам хмурые четвероногие потеряшки сбредались облизать застывшее комками в пыли. Айка таких всегда жалела и иногда давала лизнуть от своего. Но сейчас для них было рановато — солнце топило своё в самом зените, значит, надо торопиться. А вот и она, заветная бумажная пачка, вся в серебристом инее. Зубы привычнозаныли, промерзая насквозь, не тормози, иначе всё собакенам достанется, по такой жаре морожка оттаивает на раз.
Первый рокот лопастей Айка пропустила, яростно давясь ледяным пломбиром. И лишь потом издала свой фирменный визг. Летят!!! Летят, черти! Самулёты дождь везут!
Часть 16. Облака
Пыльный «газик» мучительно козлил на деревянных настилах железнодорожных переездов, рискуя травмировать мне челюсть. Закусив для надёжности синий пластиковый колпачок от ручки, я отчаянно вертел баранку, чтобы перебираться через очередной рельс чуть по диагонали, без лишних переподвыподвертов, а то ещё большой вопрос, что раньше пойдёт по езде, скрипучая рессора или мои собственные зубы.
Так, где мы, ага, пятый бойлер своим двадцатитысячетонным пузом нависал надо мной, загораживая послеобеденное солнце. Значит, ещё километра два по шпалам скакать.
«Михалыч, так ты едешь, нет?» — «Да еду, блин».
Это я не выдержал и ответил, на секунду прижав тангету. О чём тут же пожалел, едва не прикусив язык на очередном ухабе. Говорят, это всё грунтовые воды. Точнее, их отсутствие. Слои оседают по мере просыхания, потому вокруг такие верблюжьи горбы в качестве основного ландшафта.
А вот и наш поворот, дальше поровнее пойдёт, вдоль узкоколейки.
По правде говоря, я реально опаздывал, но как тут не опоздать. План поставлен, надо выполнять, но поди ты его выполни, когда роза ветров у нас под Саяногорском, мягко говоря, капризная, особенно с тех пор как высох Енисей. За каждым, зараза, облачком приходится бегать, как за комсомолкой на танцах. Только моргни — считай, упустил.
Затормозив в пол, мой «газик» с наскоку накрыл пультовой домик облаком пыли. Пришлось задирать мокрую от пота футболку к носу и бежать так. Внутри потом минуту откашливался, тьфу, аж на зубах скрипит.