Мастер-старшину снова окатило. Полётная на высоте 250 футов, говорили они. Будешь, мол, служить как сухопутные, даже соли не поешь. Тьфу. А ведь это они ещё по ветру идут.
Очистить посадочные. Мин-сто-сек. Ловушки товьсь.
Мастер-старшина на всякий пожарный отсчитал шагами расстояние — всё верно, восемьдесят футов по борту, не налажал, симан-чертила. На флоте оно так, на всякий случай перепроверь, а то прихлопнет тебя от чужой дури, серебряная звезда на подушечке родителям, три залпа на похоронах, спасибо, не надо.
Мин-ноль-тэ. Есть команда на заход.
Мастер-старшина Мейер сделал пару размашистых движений, разминая плечи, и послушно встал в позу «виски», зафиксировался, чтоб не сдуло. Добро пожаловать, значит. Не подкачайте. И секунду спустя его накрыла плотная тень.
11. Переработка
В утробе что-то мерно пощёлкивало, не спеши, не слушай голодное урчание. Среда здесь была полна скрытой угрозы, и набрасываться на неё с чавканьем, пробуждая в себе ненасытного зверя, означало неминуемо скорый отказ жизненно важных систем и возможную гибель.
Умирать раньше срока существо не желало, потому прислушивалось к тиканью этих внутренних часов с чуткостью бывалого охотника. Так тот пробует ветер, поводит вокруг взглядом, находит следующую цель, соразмеряя дыхание с порывами ветра, и лишь потом бросается вперёд.
Щелчки тут же стали резче и громче, острыми иглами отдаваясь в пульсирующей печени, но существо уже утратило контроль над своими инстинктами, на краткое мгновение обращаясь к своей истинной природе — быть голодным карнивором, дорвавшимся до чужой требухи.
Тридцать зивертов. Красный транспарант мигнул и пропал.
Серьёзно, но терпимо. На зубах что-то скрипело и пружинило, среди обломков сырого кирпича всё-таки осталось не до конца сгнившее, за столько-то лет. Ням. Существо приподняло рыло и подставило пасть под струи дождя. Его пищеварительная система согласно документации полностью обновлялась за трое суток, единственная проблема при ударной дозе облучения — существенная потеря жидкости при массированной отслойке эпителия. А значит, надо как можно больше пить.
Стоп.
Рудиментарный слух существа сквозь щелчки дозиметра и урчание нутра уловил какой-то посторонний звук, словно какое-то отдалённое уханье. Прекратившее чавкать рыло повело влево и вправо, но сквозь пелену дождя ничего нельзя было разобрать. Где-то далеко в небе стрекотали грузовые тилтвинги, да километром южнее привычно урчали тянущиеся бесконечной вереницей наземные тягачи. Посторонний звук исходил не оттуда.
Резкая вспышка света и сноп дымных искр наконец сумели привлечь внимание существа. В глубине полуобрушившегося от удара многотонной массы здания стоял в полный рост, размахивая фальшфейером, человек.
Что он тут потерял? Существо поспешило свериться с дозиметром. Для него тут небезопасно. Жёлтая, а местами красная зона. Если попадёт в высокое поле — гарантированная лучевая. А это тут за каждым углом. Существо замерло, выжидая. Человек тоже перестал истошно орать, отбросил импровизированный факел и принялся с кем-то переговариваться. Потом развернулся и уверенным шагом пошёл куда-то в глубину здания. Ладно, как знаешь. Этим кварталом позже займёмся.
Существо немного потопталось на месте, выискивая новую цель. Его снова гнал вперёд голод.
12. Непобедимый
Разборщик — человек увлечённый. Это ж как кубик-рубик собирать, только наоборот. Требуется в нашей работе и ловкость рук, и острый глаз, и крепкая рука, и известная смекалка. А как же, провозишься впустую неделю, колупая автогеном никому не нужный хлам, кто ж тебя по головушке погладит? На нас, разборщиков, бригадиры и так волком смотрят, почитая за дармоедов, которыми лишь бы послакать.
Вот кто поймёт тонкую душу настоящего художника? Это ж какая чуйка нужна — с верхотуры разглядеть промеж сплетения керамитовых тяжей и перепонок необычный узел или лёгкое мерцание полей, потом на дрезине подобраться, принюхиваясь. Может, инопланетное что, а может, просто стекло битое валяется. Тут особый талант нужен и настойчивость.
Силушку применить тоже надобно. Берёшь силовое кайло в руки и долбишь трёпаный керамит в две смены, только брызги летят, потому как интерес у нас простой — премиальные. Вон осенённый легендами разборщик Петро Курицын как-то за смену отколупал два силовых замка. Грубовато, конечно, с мясом, на него ещё белохалатники потом волком смотрели, но ведь сыскал! И отколупал. На-тка вынь да положь в ответ положенное. Всей бригадой потом пропивали.