— Все в Ньюгейте божатся, что исчезновение Арланка — неразрешимая загадка, — без предисловий объявил Партри. — Из чего вы можете заключить — как, наверное, уже заключили, — что побег устроил недоброй славы преступник Джек Шафто.
— Для этого не стоило отправляться в Ньюгейт и опрашивать тюремщиков, — сказал Ньютон, готовый обвинить Партри в том, что тот набивает себе цену.
Однако Партри его опередил:
— Занимаясь Арланком, Джек позабыл про другого узника, которого должны выпотрошить и четвертовать в пятницу. Узника, чьи свидетельства могут быть полезнее для клуба и губительнее для Джека, чем признания Арланка.
— А, вы о монетчике, которого осудили несколько недель назад и с которым вы намеревались поговорить на этой неделе!.. Я совершенно о нём забыл, — сказал Даниель.
— Не корите себя, док, потому что Джек тоже о нём забыл, и тут для нас есть лазейка.
— Я ничего о нём не слышал, — возмутился Исаак.
— Если я назову фамилию, вы вспомните, — заверил Партри. — Его задержали в ходе одного из ваших расследований и должным образом осудили. Но он взял с меня клятву, что я не выдам его настоящего имени. Так что вы узнаете, кто он, только вечером четверга в таверне «Чёрный пёс», что в подвале Ньюгейтской тюрьмы.
— И тогда он будет готов говорить с нами о Джеке?
— Да, сэр. При условии, что вы принесёте с собой гинеи.
— Плата Джеку Кетчу за то, чтобы следующим утром монетчик умер на Тайберне быстро и без мучений. Мне не впервой обогащать мистера Кетча подобным образом в погоне за более крупной дичью, — проговорил Исаак тоном усталой обречённости.
Партри кивнул, довольный, но тут Даниель мотнул головой.
— Нет, — сказал он, — сделка в том виде, какой вы предлагаете, не пойдёт.
— Что значит «не пойдёт»?
— Располагайтесь поудобнее, мистер Партри, — предложил Даниель, направляясь к задней двери и одновременно ловя взгляд Исаака. — Здесь или в пабе по соседству, если предпочитаете. Нам с сэром Исааком надо пройтись и обсудить некоторые частности.
Партри несколько мгновений жевал губами, потом объявил:
— Я найду в себе силы ещё раз сходить в Ньюгейт и обратно. Желаю вам приятно погулять и вернуться живыми.
— О последнем позабочусь я, — сказал Сатурн, выходя вслед за Исааком и Даниелем во двор Технологических искусств.
— Что вы хотели мне здесь показать?
Вопрос Исаака был обусловлен тем, что двор, как всегда, бурлил изобретениями. Помощник мистера Ньюкомена привёз из Девона части машины, которые затем собрали посреди двора, получив исходящее дымом и паром, лязгающее и шипящее страшилище, окружённое чёрными от копоти обожателями. В дальнем углу мистер Хоксби испытывал новое, ещё более опасное устройство для получения искр, и те, кто не смотрел на машину, толпились вокруг него.
Даниель рассчитывал, что Исаак придёт в восторг, но обманулся в своих ожиданиях. Тон голоса, подчёркнуто прямая осанка, раздутые ноздри — всё будто нарочно было рассчитано на то, чтобы выказать неудовольствие. Хорошо ещё, что Исаак не задал более строгого вопроса. Ибо, оглядывая двор, Даниель приметил, что строительство логической машины продвинулось очень мало. Рачительный хозяин на его месте сурово одёрнул бы инженеров, занятых невесть чем. Однако Даниелю не хотелось их трогать. Он свёл этих людей вместе и дал им то, о чём они мечтали: свободу заниматься любимым делом. Пока самой интересной была логическая машина, все дружно трудились над ней без всякого принуждения. Теперь инженеров увлекли новые проекты. Первое время Даниеля сердило их непостоянство. Потом он подумал, что сейчас, в июле 1714 года, в мире внезапно возникло множество проектов, интересных для таких людей — довольно, чтобы занять их на сотни лет. Если они охладели к логической машине, Даниелю ли указывать, чтоб они забыли об искрах и паре? А если Исааку так скучна машина для подъёма воды посредством огня, Даниелю ли его переубеждать? В конце концов это всего лишь газовая машина Бойля-Гука пятидесятилетней давности, только больше.
— Ничего, — отвечал наконец Даниель. — Просто здесь мы можем выйти на улицу, где нас не затопчет скот.