жизни. Ее приход в клуб также закрепил бы за ней статус его женщины, особенно теперь,
когда все то дерьмо надвигалось на Сигнал Бенд и МК, это бы дало ему власть взять ее
под защиту клуба, несмотря на то, какой бы крутой она не была.
Он сказал тогда ей правду под деревом вяза — он любил ее. Он это точно знал. Он
доверял ей. Но Лилли что-то скрывала от него. Исаак знал, что она не чувствовала, что он
догадывался об этом; это лишь означало то, что она не доверяла ему полностью. Она
закрывалась от него. Но это не меняло того, что он чувствовал по отношению к ней, и
абсолютно точно он не сожалел о том, что открылся ей. Исааку всегда нравилось быть
честным, не в этом ли был смысл отношений? Зачем врать и не договаривать, когда
сказать в лицо было намного проще и честнее к окружающим. Вранье и хитрость никогда
не улучшали отношений. И именно поэтому в данный момент он не спал, он задавался
вновь и вновь вопросом, что скрывала Лилли.
Приблизительно пятнадцать минут спустя или около того она проснулась,
задыхаясь. Снаружи все еще было темно, и он прошептал:
— Привет, — чтобы она знала, что он не спал.
Лилли развернулась к нему и придвинулась ближе.
— Эй. Ты вообще спал?
— Я выспался, поэтому не сплю, — он притянул ее в свои объятия и оставил
поцелуй на щеке. — Лилли, поговори со мной.
— Исаак, я же тебе уже говорила, что тут нечего обсуждать. Мои кошмары
становятся призрачной дымкой, когда я просыпаюсь. Я едва их помню.
100
Он не верил ей, но эта была ложь, которую он мог стерпеть и понять. На тумбочке с
его стороны кровати стояла небольшая настольная лампа, поэтому он повернулся и
включил ее, чтобы они могли лучше видеть друг друга.
— Нет, Спотри, я сейчас говорю не о снах. Скажи мне, что происходит с тобой. Есть
что-то еще, разговора о чем ты старательно избегаешь.
— Я не...
— Нет. Никакой больше лжи. Секреты, которые ты хранишь, я могу понять. Но это
что-то другое. Ложь. Я не смогу смириться с ней.
Он ждал, удерживая ее взгляд, пока она думала над тем, над чем ей было
необходимо подумать. Наконец, она присела и повернулась к нему.
— Я люблю тебя, Исаак.
— Лилли, ты не обязана это говорить только потому, что я это сказал. Я не
неуверенный в себе юнец, я — взрослый мужчина, который может признаться в своих
чувствах и не ждет ответного признания, — он улыбнулся и заключил ее в объятия.
— Значит, ты понимаешь, что я говорю это не просто так. Я говорила эту фразу
всего раз в своей жизни, мужчине, которого ошибочно полагала, что любила, но я
оказалась не права. Поэтому с того момента я дала себе зарок, что никогда больше не
спутаю дружеские отношения с любовью. Я бы никогда не сказала тебе этих слов, если
бы не считала, что я по-настоящему их испытываю. Мне необходимо, чтобы ты знал это,
поэтому я тебе говорю это.
— Значит, это хорошо, наши чувства взаимны. Но в это не то, о чем ты думаешь во
время наших разговоров. Спорти, если ты меня любишь, не лги мне.
Ее дыхание стало рваным. Он услышал это, и он ощутил крохотный намек на
беспокойство.
— Я... я упустила свою цель. Он просто исчез, пропал со всех радаров. Я не могу его
нигде найти. Парни нигде не могут его найти. Когда они найдут его, мне придется
последовать за ним. Я должна буду покинуть тебя. Это значит, что мне придется начать
свой поиск где-то вновь. Может быть, очень далеко, — она выдохнула еще один рваный
вздох. — Прости меня, Исаак. Мне следовало бы сказать тебе, но я не хотела отталкивать
тебя, я не хотела расставаться с тобой. Это было эгоистично и грязно с моей стороны,
поэтому я прошу прощения.
Исаак был далеко не идиот. Он прекрасно понимал, что Лилли переехала не
насовсем в крошечный городок на отшибе страны. У него не было ничего, он понимал это.
Исаак не обладал никаким особенными талантами, кроме искусной резьбы по дереву, у
него не было ничего, и он был совершенно никем. У Лилли же была масса достоинств,
умений и стремлений. Она даже не была заинтересована в месте, в которое переехала
настолько, что не соизволила даже осмотреть свой собственный сад, что примыкал к
дому. И то, что она ему сказала, не было неожиданностью для него. Да, это немного
оглушило его, но только лишь потому, что он стал чувствовать небольшие ростки