(Прим. Аркады — это монетные игровые автоматы, которые зачастую
устанавливаются в публичных заведениях, в ресторанах, барах, а чаще всего в залах
игровых автоматов).
Но в углу комнаты находись шахматы, для которых доской служила поверхность
стола. Пешки были пять дюймов в высоту. Короли и королевы, самые большие фигуры,
по десять дюймов каждая. Игра была в процессе на шахматной доске. Исаак мог сказать,
что Лилли догадалась, что этот шахматный набор сделал он. Ему было приятно увидеть ее
завороженное восхищение; он был горд своей работой.
Шахматы среди его работ были теми, что приносили ему настоящие деньги. В
зависимости от дерева, которое он использовал и как вырезал, какую форму им предавал,
в итоге, он мог получить тысячи долларов за шахматы, на создание которых он тратил
пару дней времени и менее ста баксов расходовал на материал. Он как-то делал
специальный заказ, который потребовал от него неделю на выполнение, и затем принес
ему две тысяч чистого дохода. Но то, на что в данный момент так заворожено, смотрела
Лилли, было, ни чем иным, как работой для души. Исаак думал об этом, как об искусстве.
Фигуры были выполнены в абстрактном стиле, и на доске не было даже двух похожих
фигур, все были отличными, даже пешки. Дерево, что было выбрано для работы,
намеренно подобранно с зернистой текстурой, затем зашлифовано, а также Исаак
потратил кучу времени, чтобы подобрать правильную текстуру древесины для каждой
отдельной фигуры. Он делал этот набор много месяцев, когда у него было время возиться
в своей мастерской. Это было чем-то вроде терапии, которая началась сразу же после
смерти его отца, когда он возглавил стол на собрании и взял на себя обязанности
президента.
Лилли развернулась к нему
— Иисус, Исаак. Это потрясающе. Могу я... — выражение лица Лилли явно
говорило о том, как она хочет рассмотреть это поближе.
— Конечно, но игра находится в процессе, так что будет хорошо, если ты оставишь
фигуры на своих местах. Он пошел вместе с ней, когда она направилась к столу, пересекая
комнату.
118
— Кто играет? Ты? — она провела кончиками пальцев по белой королеве, которая
была сделана из идеального куска канадской ели.
— Я уже говорил тебе, что шахматы — моя игра. Шоу и я играем много времени. Ни
у кого из этих придурков не хватит мозгов для игры в шахматы, — он проговорил эти
слова намерено громко, чтобы все, кто находился в комнате, услышали его, он так
говорил всегда, когда хотел укорить их. Многие из парней были достаточно умны, как он
полагал, но в большинстве своем они были теми парнями, кто предпочитал шумные игры
и алкоголь. Покер был их игрой. И они все знали, что нужно держать свои руки подальше
от игровой доски.
Исаак встал позади Лилли и положил свободную ладонь ей на бедро. Он оставил
поцелуй у основания шеи, и она прильнула к его телу. Он прекрасно знал, что люди в
комнате видели это. Он не прикасался к ней таким образом ранее, и теперь был рад
показаться всем. Он проложил неспешную дорожку из поцелуев вверх по ее шее, и она
склонила голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Когда он достиг ее уха,
то прошептал:
— Ты играешь?
Она подалась навстречу его поцелую, ее голова откинулась на его плечо.
— Я знаю, как ходят фигуры, но нет, по-настоящему никогда не играла.
— Тебе следовало бы, Спорти. Ты была бы хороша в этом. Твой разум работает
соответствующе этой игре, — дерьмо, касающееся Рэя, вновь завладело его мыслями, он
прижал губы к ее виску. — Пойдем, давай поговорим с Шоу, — он поднес бутылку к
губам и осушил ее, затем взял ее за руку и повел обратно. Он кивком указал Шоу на
кабинет, тот поднес бутылку пива к губам и поднялся с барного стула, последовав за
ними.
Когда они втроем вошли в кабинет, Исаак подвел Лилли к дивану, который
располагался у дальней стены, и сел рядом с ней. Оставляя Шоу выбор присесть третьим
на диван, остаться стоять или же сесть за стол в кресло Исаака. Шоу после короткой
заминки сел в кресло Исаака. Исаак относился к этому нормально. Ему не было нужды
напоминать Шоу, кто был главным, и он хотел быть поближе к Лилли.
— У нас возникли некоторые проблемы, Шоу. Мне нужно, чтобы ты выслушал
Лилли. Но то, что ты услышишь не должно покинуть комнату. Это останется между нами