После напряженных раздумий, частого заглядывания в инструкцию и ряда неудачных попыток мне удалось найти данные по техническому обслуживанию, выполненному Джоггером в прошлом августе. На этот раз я расположил всю информацию в хронологическом порядке и получил данные относительно того, когда и какая работа была проделана с тем или иным фургоном.
Я прослеживал день за днем того летнего месяца жизни Джоггера, и здесь-то я и наткнулся на него, на “мертвого крестика”.
Десятое августа. Номерной знак фургона, который обычно водит Фил. Смена масла в смотровой яме. Воздух из воздушных тормозов спущен. Тормозные компрессоры проверены. Произведена смазка. В конце замечание, сделанное и позабытое Изабель: “Джоггер сказал, из фургона в яму вывалился дохлый кролик. На нем полно клещей. Выброшен на помойку”.
Я долго сидел, уставившись в пространство. Спустя некоторое время я вернулся назад и снова вызвал на экран данные по фургону Фила. Мне хотелось узнать, где он был восьмого, девятого или десятого августа.
Мой верный помощник поведал мне, что в эти дни Фил свой фургон не водил. Он сидел за рулем совсем другого фургона, старого, который, помнится, я позже продал.
О чем же говорят данные по фургону Фила? Седьмого августа тот фургон, который сегодня водит Фил, направился во Францию с двумя рысаками Бенджи Ашера. Они были заявлены на скачках восьмого в Канью-сюр-Мар на берегу Средиземного моря и вернулись в Пиксхилл девятого.
За рулем фургона в этой поездке сидел Льюис. По сути дела, в прошлом году Льюис чаще всего и водил этот фургон. Теперь, подумав, я это ясно вспомнил. Я перевел его на новый сверкающий шестиместный фургон осенью, когда продал старый. Я хотел, чтобы лошади Ашера и Уотермида перевозились с максимальным комфортом. В этом фургоне в сентябре он возил в Донкастер победителя классических скачек, принадлежащего Майклу.
Приблизительно в четверть одиннадцатого я позвонил в Эдинбург.
– Куипп слушает, – отозвался приятный чисто английский голос, ничего шотландского.
– Гм... простите, что беспокою, – сказал я, – но не могли бы вы мне помочь найти Лиззи, мою сестру? После очень короткой паузы он спросил:
– Вы кто, Робин или Фредди?
– Фредди.
– Подождите.
Я подождал и услышал, как он прокричал: “Лиз, тут твой брат Фред...”, а потом в трубке раздался ее слегка взволнованный голос:
– Что-нибудь с головой?
– Что? Да нет. Разве что медленно и плохо соображаю. Послушай, Лиззи, у тебя там нет никого, кто бы знал что-нибудь про клещей?
– Клещей ?
– Ну да, такие мелкие и кусачие.
– Ради всего святого...
Она передала профессору Куиппу мою просьбу, и он снова взял трубку.
– Какие клеши? – поинтересовался он.
– Именно это я и хочу узнать. Они живут на лошадях и... этих... кроликах.
– У вас есть экземпляры?
– У меня конь в саду, так на нем, наверное, есть. После паузы трубку снова взяла Лиззи.
– Я тут пыталась объяснить Куиппу, что у тебя сотрясение мозга.
– Сейчас, слава Богу, все на месте.
– Так тогда что это за конь в саду?
– Петерман. Один из тех стариков, что перевозили в прошлый вторник. Серьезно, Лиззи, спроси своего профессора, где бы мне проконсультироваться насчет клещей. У нас тут, в Пиксхилле, слишком много лошадей стоимостью по несколько миллионов каждая, чтобы можно было шутить с клещами, разносчиками болезней.
– О Боже!
После трех минут молчания я снова услышал голос профессора Куиппа:
– Вы слушаете?
– Да.
– У меня есть приятель, специалист по клещам. Он спрашивает, не могли бы вы доставить ему несколько экземпляров?
– Вы хотите сказать... погрузить Петермана в фургон и привезти в Эдинбург?
– Тоже способ, я полагаю.
– Конь очень старый, еле стоит на ногах. Лиззи скажет, она видела. Он вряд ли выдержит путешествие.
– Я вам перезвоню, – сказал он.
Я остался ждать. Мой “Ягуар” и вертолет Лиззи все еще стояли во дворе. Такие быстрые машины, и теперь никакой от них пользы.
Куипп перезвонил довольно быстро.
– Лиззи сказала, что, если вы говорите, что дело срочное, значит, так оно и есть.
– Очень срочное, – подтвердил я.
– Хорошо. Тогда прилетайте сюда на самолете. Мы вас встретим в Эдинбурге, в аэропорту. Скажем, в час. Устроит?
– Да, но... – начал я.
– Разумеется, лошадь вам с собой не захватить, – резонно заметил Куипп. – Привезите только клещей.
– Да я их практически и увидеть не могу.
– Естественно. Они очень малы. Используйте мыло.
Бред какой-то.
– Намочите кусок мыла, – продолжил Куипп, – и потрите им коня. Если обнаружите на мыле коричневые точки, будьте уверены, это клещи.
– Но они не погибнут?
– Мой приятель сказал, что, может, и нет, если вы поторопитесь, хотя вообще это не имеет значения. Да, кстати, привезите на анализ и кровь вашего животного.
Я уже было открыл рот, чтобы сказать, что потребуется не меньше часа, чтобы вызвать ветеринара, как вмешалась Лиззи:
– У меня в ванной, в шкафчике, есть игла и шприц. Остался еще с тех времен, когда я жила дома. Помнишь мою аллергию? Воспользуйся им. Я его увидела, когда была у тебя.
– Но, Лиззи...
– Пойди и сделай, – приказала она, а голос Куиппа добавил;
– Будем ждать вас дневным рейсом. Позвоните, если задержитесь.
– Хорошо, – ответил я как в тумане и услышал щелчок на другом конце провода. Да, это тебе не рассеянный ученый. Вполне подходит Лиззи.
Мне не хотелось даже думать, как прореагирует Петерман, когда я начну втыкать в него иглы. Я поднялся наверх, в маленькую розово-золотую ванную комната у Лиззи и обнаружил шприц там, где она и сказала, в шкафчике с зеркальной дверцей. Одноразовый шприц был в матово-белом пакетике и казался слишком миниатюрным, чтобы он мог годиться для лошадей. Однако так велела Лиззи, поэтому я взял его, схватил кусок мыла, намочил и направился в сад к старику Петерману.