— Что, убитый? Убитый? — запричитала Тоня. — Я так и знала. Я всегда знала…
— Что ты знала? — холодно оборвала ее Елена. — «Сообщите место рождения…» — Елена опустилась на скамью, задумалась.
— Где-то на Смоленщине, а где?.. Ну почему, почему было не расспросить, ведь так хотелось, еще тогда…
— Как же теперь быть? — Тоня торопливо пододвинула к ней табуретку, села — колени в колени.
— Как быть? Кто его знает, как теперь быть? Ждать… Ждать надо!
— Ой, вот горе-то. — Тоня качалась из стороны в сторону. — Ни убитый, ни без вести пропавший… И то, трудно ли сгинуть одному человеку в этакой коловерти? Поди, раненый, без памяти, попался зверюгам этим, они и пристрелили? А может, сам… Ну и ладно, и конец! — сказала она и оживилась. — Все ты сделала. Ждала, сколько могла и гораздо больше того. Хватит. Пора…
— Не смей! Сколько раз повторять одно и то же? — тихонько спросила Елена.
Тоня опять заплакала.
— Ну! — повысила голос Елена.
— Ладно, ладно, не буду уж. Только ты сама-то не волнуйся, не переживай так, по-страшному. Хочешь ждать, ну и жди себе на здоровьичко — потихоньку, незаметно. — Улыбаясь сквозь слезы, Тоня заглядывала Елене в лицо, в глаза.
— Ты со мной будто с младенцем. Или с больной. Последнее время со мной все говорят, как с больной.
— Ну что ты, Лена? — Она поднялась и стояла не двигаясь, все так же — с нежностью, болью и участием — ловила ее взгляд.
Елене хотелось сказать Тоне что-нибудь ласковое, доброе.
— Кого ждешь-то? — спросила она.
— Сережку хочу. А Коля смеется: давай сперва Валентинку, няньку. А потом уж Сережку.
— Ишь какой он у тебя.
— Ой, Лена, столько я пережила, такое выстрадала, — понизив голос до шепота, говорила Тоня. — Полгода — ничего, год — ничего. Ну думаю, разлюбит меня Коля, бросит. А теперь… вот. Уж заметно, да? — Заглянула в зал, спросила громко, проверяя, здесь ли Зойка: — А ты, стрекоза пионерская, уроки сделала?
— Кончаю, — ответила Зойка.
— Смотри, чтоб все на «отлично»!
— Я и так все на «отлично». Только по пению — «хорошо».
— Батюшки, да ты что, петь не умеешь? — всплеснула Тоня руками.
— Не-е, — мотнула Зойка головой.
— Ну ладно уж, по пению пусть «хорошо». А остальное чтобы все «отлично»!
…Она вернулась через две или три минуты. Влетела стремительно.
— Лена! Лена! — В руках ее был мятый лоскут газеты.
— Что? О Ване? — Елена выхватила лоскут, стала читать. Она читала строчку за строчкой, и все в ней ликовало:
— Он! Он!
И женщина, от имени которой корреспондент вел рассказ, говорит: танкист Иван!
— Конечно же это он, Ваня. Подумать только: дважды убежал из концлагеря, организовал партизанскую группу, пробрался в каменоломни, как их? «Ад-жи-муш-кай-ские», — еще раз по складам прочитала Елена, чтобы запомнить, чтобы не спотыкаться, произнося это слово, чтобы отныне и всегда говорить его так же свободно, легко и привычно, как «хлеб», «дочь», «работа», «завод», «цех», «изба».
— «В ночь на 7 ноября 1943 года, — снова читала она, уже вслух, — товарищи из отряда, в который влилась группа Ивана, подняли флаг на скале, господствующей над местностью. Два дня фашисты не могли ни снять, ни сбить алое, трепещущее в солнечных лучах полотнище — партизанские пулеметчики не подпускали их близко. Гитлеровцы подтянули артиллерийскую батарею. Только ее залпами удалось им сбить флаг. Но и сбитый, он не достался фашистам. Партизаны опередили их. 9 и 10 ноября под этим издырявленным пулями и осколками флагом отряд громил отступающих врагов, а 11-го соединился с нашими армейскими частями».
— Он, конечно он! — радовалась Елена, разглядывая газетный обрывок. Просила Зойку: — Доча, почитай-ка еще раз все сначала.
Тоня вздыхала, охала, плакала, а Елена смеялась:
— Чего ревешь? Радоваться надо!
Короткие, будто летний дождь при солнце, слезы Тонины тут же высыхали, но радость Елены удивляла ее, была непонятной.
— Чему, чему радоваться-то? — недоумевала она.
— Как чему? Зацепочка есть — люди, которые знали, видели Ваню! — Елена суетилась, ходила по дому, искала, сама не зная что, наконец вспомнила:
— Доча, есть у тебя чистая тетрадка? И ручку, ручку с чернилами неси. Запиши: Ад-жи-муш-кай-ские ка-ме-но-лом-ни. И фамилию женщины, и название поселка… Все запиши!