Немец кисло улыбнулся и ответил:
- Не имеет смысла скрывать, что фрау Фишер была расстроена вашей неуступчивостью. Особенно ее расстроили ваши изобретенные станки. И потому, взвесив все факты, она решил продать завод за скромные триста пятьдесят тысяч марок.
Мы с Мишкой переглянулись. Все равно сумма получалась чуть больше ста тысяч рублей, а это дорого.
- Фрау Фишер приняла правильное решение, - сказал Мишка, пристально глядя на немца, читая его эмоции. – Вы сами убедились, что мы в довольно короткие сроки готовы поставить собственное производство подшипников. У нас для этого есть все необходимое. И цена вопроса здесь – время необходимое для запуска производства. Это может быть и несколько месяцев и год. Время для нас дорого, это правда. И потому мы предпочитаем купить ваше производство, чем развивать с нуля свое. Но, герр Лаубе, скидки в пятьдесят тысяч, увы, недостаточно. В этом случае мы предпочтем запуститься самостоятельно. Но и ваше желание продать за справедливую цену, а не за предложенные нами двести тысяч, я понимаю. Все же вы вложили в это дело немало своего времени и средств. А потому, давайте мы с вами остановимся на удобной для нас обоих сумме в триста тысяч марок. Я думаю, это будет справедливо. Что скажете, герр Лаубе?
Немец долго напрягал желваки, сжимал губы и обдумывал ответ. Чувствовалось, что есть у него личная заинтересованность в продаже предприятия. Возможно, фрау Фишер пообещала процент от сделки. Наконец, через долгую минуту он сказал:
- Триста двадцать. Это последнее слово. Больше я скидывать не имею права.
И вот на этой озвученной сумме Мишка позволил себе улыбнуться. Хоть и дорого обходилось нам предприятие Фишера, но все же не так разорительно как было изначально. Сто тысяч рублей Моллер нам обязательно найдет, кажется второй выпуск облигаций прошел вполне успешно.
- Договорились, герр Лаубе, - удовлетворенно воскликнул Мишка и, привстав, протянул руку для рукопожатия. – Я очень рад, что мы с вами нашли общие точки соприкосновения интересов. Пожалуй, это дело следует отметить.
Как всегда в торжественных случаях мы хлопнули пробкой шампанского и с радостью закрепили наш устный договор. Следующим днем мы поставили свои росписи в письменном договоре и наши юристы потом в течение долгого месяца переоформляли завод в собственность. Предприятие мы влили в наш концерн, переподчинили его нашему банку и сменили у завода название с громоздкого и труднопроизносимого для не немцев звучания на куда более лаконичное «FAG». Это Мишка, после некоторых раздумий предположил, что возможно в будущем именно так и должно было бы называться это предприятие по производству подшипников. Ну а для брендирования завода и в знак качества к новому названию мы по обыкновению через дефис прибавили две заглавные буквы «RZ». Хоть и получилась аббревиатура и не по-русски и не по-немецки, но для понимающих людей говорило о многом. А через месяц после этого события Мишка таки собрался в путешествие со своей супругой и падчерицей. Поехали на Дальний Восток через Германию, для того, чтобы Мишка смог получше ознакомиться с новым приобретением, встретиться с новым управляющим и обсудить с ним новые векторы развития, подсказать новые типы подшипников, да и деньжат на развитие подкинуть.
- Помоги-ка мне спуститься, - охнув, попросила Маринка. – Дай руку.
Я охотно поддержал свою супругу, взяв ее под локоток, и аккуратно помог сойти с крыльца. Вроде и не такой большой срок - около шести месяцев и живот еще не вырос до больших размеров, но Маришке он ей доставлял серьезные неудобства. У нее слегка изменилась походка и, как она говорит, совершенно расклеились ноги. Поэтому она стала опасаться спускаться по ступенькам, всегда искала мою поддержку. Я ее успокаивал, говорил, что волноваться нечего, но она меня не слушала и все делала по-своему. И говорила, что очень боится упасть с лестницы, как ее мать, когда та была беременной. То падение дорого обошлось ее матери, она долго лежала в постели с переломом ноги и доктор всерьез опасался за здоровье будущего ребенка. Но все обошлось и младший брат моей супруги появился на свет божий крепким и здоровым. И через несколько лет он вырос совершенным оторвой, которого не учил даже батькин ремень.
- Не дай бог тоже свалюсь, - совсем по-бабьи охала моя супруга, крепко схватившись за мою ладонь. За своими опасениями она совсем забывала о своей суфражисткой наклонности – беременность потихоньку превращала ее в нормальную женщину, с теми же заботами, с теми же страхами. – Держи меня крепче, не отпускай.
- Синяки оставлю, - только лишь и оставалось мне отвечать. – Потом будешь Зинаиде показывать, а она меня за это ругать станет. Все уже, спустились, - сказал я, ослабляя хватку. – Может мне с тобой поехать?