Вот тут она меня озадачила. Никак не ожидал, что я настолько отличаюсь от остальных людей. Ну да, на первом году жизни это, наверно, было заметно - другой говор, иное построение фраз, незнакомые местным словечки и обороты речи. Но сейчас-то, после трех лет пребывания в этой эпохе….
У меня был большой соблазн выпытать у Маринки ее понимание слова «другой» и я хотел уже было спросить, но в последний момент передумал. И так мне пришлось долго и убедительно врать, почему я в этом мире оказался совершенно один. И родителей у меня здесь нет и родственников никаких. Соврал, конечно, что, будучи подростком, я оказался вдруг сиротой, дом сгорел, а родственники-шакалы, вместо того, чтобы приютить погнали вон. Выжил только благодаря небольшой удаче и тяжелой работе на одной из фабрик, где и познакомился с Мишкой, у которого была похожая судьба. С тех пор и пошла наша дружба и стали мы с того момента вместе крутить-вертеть, проворачивать разные делишки, порою не совсем честные, зарабатывать дополнительную копейку. И хоть для меня самого мое вранье звучало не слишком убедительно, я бы смог поймать сам себя на паре нестыковок, но Маринка поверила, как поверили и все остальные. Хорошо, что после такого признания ко мне больше с вопросами не приставали.
- Ну, ладно, Мариш, пора вставать, - сказал я, меняя тему разговора. – А то твоя мама всех наших работников с потрохами съест. Они и так от нее уже стонут.
И я присел на край мягкой кровати, помог подняться Марине. Она накинула теплый халат, влезла в тапки и как перекормленная гусыня потопала, переваливаясь к двери. Держалась одной рукой за бок, а другой искала во мне опору. Я помог ей спуститься вниз, где мы и встретились с давно бодрствующей тещей.
Ольга Даниловна после раздачи очередной порции взбучки пребывала в благостном настроении. Даже улыбнулась мне, переняла любимую дочу, проводила за локоток к столу и насильно, не терпя возражений, усадила на стул. Пододвинула стакан парного, еще теплого молока с непередаваемым для городского жителя запахом и командирским тоном приказала:
- Пей.
Маринка поморщилась, отвернулась в сторону.
- Не хочу.
- Пей, тебе надо. Хочешь, не хочешь, а надо. Тебе полезно.
- Да не хочу я, мам. Не буду я его пить, - возразила Маринка. А по ее лицу я видел, что она даже смотреть не может на этот стакан с парным молоком. Она даже отодвинула его в сторону. – Не буду я это пить. Кофе хочу.
Ольга Даниловна возмущенно всплеснула руками. Открыла было рот, чтобы возразить, но я успел ее перебить, спасая супругу от неминуемых нравоучений:
- Плохо ей от молока, рвет сильно.
И теща замолчала, села рядом с дочерью на стул.
- Кофе вредно для ребенка – сказала она через несколько мгновений тишины, пытаясь настоять на своем. – Нельзя тебе его пить.
- А мне нравится, - упрямо ответила моя супруга и громко позвала, - Зина!
И в ту же секунду дверь в столовую распахнулась и вошла Зинаида с подносом в руках, на котором стояла дымящаяся чашка крепкого кофе и свежая, еще горячая сдоба. А рядом лежала свернутая газета. Она-то успела выучить привычки своей хозяйки. Демонстративно поставила поднос на стол и, втайне усмехаясь матери Марины, сказала:
- Вот, Марина Степановна, кофе как вы любите, очень крепкий. Булочки только из печи, еще не остыли, - и, развернувшись, победоносно ушла. Утерла нос моей теще.
- Ну, хоть ты-то ей скажи, - обратилась вдруг ко мне за помощью Ольга Даниловна. – Ведь вредно же кофе пить беременным.
Я лишь развел руками. Я с ней был согласен и я сам давно говорил своей супруге, что она напрасно поглощает кофе в таком количестве. Это ведь действительно вредно. Но и меня Маринка не слушалась, делала все по-своему. Очень уж упряма она была. И потому моей теще ничего не осталось сделать, кроме как тоже развести руками. А супруга моя, добивая мать, взяла свежую прессу и, развернув, демонстративно углубилась в чтение. Лучше бы она этого не делала. Ольга Даниловна мучительно застонала и, не терпя такого поведения, поспешила выйти, громко хлопнув дверью. Я проводил ее взглядом.
- Зря ты так с матерью, - грустно сказал я.
- Ничего, - жестко ответила Маринка, переворачивая страницу газеты, - она должна успокоиться. Не у себя дома все-таки. Здесь живут не по ее правилам, а по нашим.
Ну да ладно, в дела семьи Мальцевых я лезть не собираюсь. Теща, хоть и тиран и у себя дома устанавливает свои порядки, но, действительно, здесь она должна попридержать коней. Попытаться хотя бы так демонстративно не командовать. И Маринка пыталась донести эту мысль до матери. Сначала у нее был простой разговор, который ни к чему не привел, а теперь она вот дошла и до прямого игнорирования. Маринка часть своего характера взяла от матери и потому упрямства и настойчивости ей не занимать. И мне даже страшно становилось от одной мысли кто победить в этом столкновении, Титаник или же тот злосчастный айсберг? И понять бы еще кто из них кто. Ну, ничего, я тоже помогу своей супруге донести до любимой тещи мысль, что здесь ее правила не действуют. Попытаюсь сгладить конфликт. Ну а пока…, пока пусть все идет так как идет. Попрошу лишь Маринку сбавить обороты - мать все же, не чужой человек. Не надо ее обижать.