Я шел следом за Сильмаром, и все встреченные склонялись перед нами, королями двух земель. Сердце мое забилось быстрее, не потому, что мы почти бежали по саду, но потому, что Повелитель станет на какое-то время моим мечом. Пиоло не мог пользоваться таким мечом, слишком еще нежны его крылышки. Сейчас Повелитель предназначен для того, кого в мире зовут колдуном Антеем.
Пиоло все еще не ушел. Увидев отца, он вскочил и неловко склонился перед ним. Сильмар небрежно кивнул:
– Ты выбрал свою судьбу, сын мой. Антей получит мой меч, ибо Повелитель жаждет битвы, а я должен, прежде всего, оставаться здесь, чтобы заботиться о благе государства.
Пиоло до этого мгновения не верил, что Сильмар отдаст мне свой меч. Но если бы Повелитель был так дорог Сильмару, он бы не показал его мне. Теперь же молодой красавец-демон наблюдал за тем, как отец решительно подошел к мечу и, вынув из ножен, поставил его перед собой. Легкая руническая вязь искрилась и переливалась на клинке. Я не мог отвести взгляда от Повелителя. Голос Сильмара был решителен и грозен. Меч блеснул в его руке, быстрый, как молния.
– Тебе, Антей, отдаю я Повелителя, пока не вернется Брат Грома. Да будут верен тебе этот меч, так же, как он был верен мне во времена легкие и тяжелые. Возьми этот меч и да будет удачен твой путь!
Я принял меч из рук Сильмара, и мои руки слегка дрожали. Сильмар отдал мне свой меч и вместе с ним – часть своей воинской доблести. Я кивнул ему и ответил, стараясь скрыть волнение и, понимая, что не больно-то это у меня получается:
– Спасибо тебе, брат мой Сильмар, за доверие. Я должен победить, ибо именно в этом заключается мое предназначение. Повелитель попал в надежные руки.
– Не сомневаюсь.
Мы с Сильмаром простились. Наш союз скрепило крепкое рукопожатие. Мы распрощались по-доброму. Я не знал, встретимся ли мы еще, как не знаю и сейчас. Может быть, когда кончится вся эта неразбериха. Только тогда.
В тот день мы готовились к отъезду. Подобрали для меня амуницию, и я до блеска начистил зеркальный щит, надеясь в походе использовать его двояко – как защитное средство, к чему он и был предназначен, и как зеркало, к чему его тоже можно приспособить. Пиоло наблюдал за моим усердием с нежной покровительственной улыбкой. Его оружие и доспехи были в полном порядке. Пиоло был воином и только воином, в то время как я учился магии или правил своей страной, он занимался воинским искусством. Он был лучшим воином, чем я, я это признавал и признаю. Он воин и у него есть крылья. Я маг и у меня начались серьезные проблемы.
Ужин вчетвером при свечах (к нам присоединился Сильмар, который в честь начала великих событий отбросил на время свою официальность, и стал просто демоном, братом и отцом). Потом, после скромных возлияний (вино было восхитительно, но у меня не было желания много пить в этот вечер) я нежно простился с Янри (в результате этого прощания я уснул часа на четыре позже, чем планировал изначально).
* * *
Во сне он видел Янри. Не ту черноглазую и горделивую красавицу, ведунью, которая провела с ним ночь, а нежную, тонкую девочку с глазами испуганной лани и пышным шлейфом волос, какой он увидел ее впервые. Она играла на лире, сидя в тенистой беседке сада, среди ярких цветов, украшавших черные стены и придававших черному мрамору не такой мрачный вид.
Антея, нового посла при дворе демонов, привлекли в беседку нежные звуки лиры, и он часа два простоял, затаив дыхание и наблюдая за девушкой. Она казалась такой тоненькой и нежной в черном облегающем платье, с тонкими кожистыми крылышками, что сердце Антея почему-то сжалось, чего он совсем не понимал, твердо зная, что он должен чувствовать в том или ином случае, и вот, теперь он чувствует что-то новое, но не понимает это новое. Не может же он полюбить девочку с глазами испуганной лани только за то, что лира в ее руках звучит так напевно и нежно!
Их взгляды встретились и они познакомились позже, и золотая лира лежала, забытая, а Янри что-то щебетала о пустяках, потому что молодой сын короля из далеких земель произвел на нее впечатление. Он улыбался, и все еще не мог понять, что с ним. Она была тогда как нерасцветшая роза – нежный бутон, который хранит в себе тайну. Желание понять эту тайну – вот что двигало им тогда.
Это была нежная дружба. Если бы Янри не хотела, Антей не сделал бы ни шагу к ней в прямом и переносном смысле. Пиоло смеялся над его робостью, а он был вовсе не робок, он был чертовски, тонко расчетлив. Расчетливость его была заметна только людям с подобным душевным складом, а таких было мало, если не сказать более – таких почти не было.