– Скажи, почему ты показываешься своим гостям в теле мужчины?
Она пожала плечами:
– В нашем мире только мужчина может считаться серьезным соперником. Я не хочу ломать традиции. И потом, облик мужчины больше настраивает на деловой лад, чем облик женщины.
И не только это. Я с дурацкой улыбкой на лице представил себе, что было бы с пажами, скажем, если бы им объявили, что герцог Сон – женщина. Она тоже рассмеялась тому, что я увидел внутренним взором. Действительно, может ли хоть что-нибудь быть скрыто от сна? Посмеявшись, девушка поднялась и подошла к кровати, где я полулежал-полусидел (Это при даме-то! Какой стыд!).
– Я ухожу, не хочу мешать тебе отдыхать, Антей. И все-таки, в память о том, что реальность очень часто бывает обманчива, возьми вот это.
Она сняла с волос широкую золотую ленту и положила ее на кровать. Если бы не эта лента – я решил бы, что все это мне всего лишь приснилось.
* * *
Он шел по лесу и лес тот с каждым его шагом становился все страшнее, все более изменялся и все меньше в нем оставалось от обыкновенного, нормального леса. Деревья приобретали какой-то синеватый оттенок, и оттенок этот, чем дальше, тем казался все более зловещим. Колдун проходит между гигантскими синими елями, и сердце его сжимает страх почти так же сильно, как он сжимает в руке колдовской жезл.
Он ни за что на свете не пошел бы в лес Проклятий. Говорят, что когда-то, в давние времена, когда людей охраняли еще более великие силы, чем теперь, этот лес был зелен и приветлив, но потом случилось что-то, о чем никто никогда не знал и не узнает. Что-то поселилось в этом лесу, что-то, что долго трудилось, чтобы переделать его по-своему. Тот, кто приходил в этот лес, не возвращался оттуда живым.
По своей воле колдун не отправился бы в лес Проклятий, ни за какие блага, земные или небесные. Но это было его последнее задание, последняя проба сил перед тем, как стать самым великим из существующих ныне или погибнуть, если задание окажется ему не по силам. Лес уже совсем не напоминал то, что обычно зовется лесом. Деревья превратились в какие-то уродливые фигуры, сплошь покрытые мхом и лишайником отвратительных синих оттенков.
Шаги колдуна были неслышными, и он не видел, как за его спиной деревья пригибались друг к другу, словно шептались, но не смели напасть, потому что в руке у колдуна был жезл, а существа или силы, которые были рождены колдовством, может погубить только ответное колдовство. Создания злых сил понимали, что, напади они на колдуна, он уничтожит их. В этой битве - каждый за себя, как и бывает обычно.
Жезл трепетал в руке колдуна, словно живой, готовый откликнуться на любой приказ своего создателя, ибо колдун принимал участие в создании этого жезла. Человек пробирался все дальше и дальше в святая святых, что охраняли эти ужасные создания, он продвигался к своей цели с завидной настойчивостью, хоть и не без внутреннего трепета. Однако душа колдуна могла трепетать, сколько ей вздумается, по лицу колдуна ничего не будет заметно, он делает так, как приказывает ему разум, а разум уже смирился с тем, что его владелец – человек отчаянный и непредсказуемый.
Кольцо монстрообразных деревьев темно-синего и фиолетового цветов стали на пути, не желая пропускать в святая святых леса. Ветви отвратительно извивались, угрожая неосторожному смертному. Сильнее сжимает жезл рука колдуна, уверенно идет он навстречу своей судьбе. Деревья-монстры угрожающе надвигаются на него. Но взмах жезла – и огнем занялись дерзкие чудовища, что посмели преградить путь колдуну.
Шаг вперед, еще шаг, никто не посмеет больше преградить колдуну путь к цели, ибо воля его сильна и искусство его велико. Колдун без особых усилий проходит последние несколько шагов. Вот она, его цель, на пне высотой метра в полтора. Это сплетенное из веток и мха гнездо, в котором сидит, тараща янтарного цвета глазенки, полуоперившийся птенец золотого сокола, редчайшего в этом мире сокола.
Колдун делает еще несколько шагов до гнезда и накрывает свободной рукой птенца. Тот испуганно пискнул, раскрыв алмазный клюв, пытаясь ударить что-то, несущее опасность, и потом, почувствовав, что от руки человека исходит тепло и ничего страшного ему эта рука не несет, еще раз испуганно пискнул, и вдруг доверчиво прижался к человеческой ладони.
8
Утром нас провожали всего лишь слуги сна. Я не стал рассказывать Пиоло о попытке Сна обмануть меня. Эта игра пошла мне на пользу. По крайней мере, я вспомнил еще кое-что. Из своей прошлой жизни. Например, то, что по каким-то личным причинам я больше всех женщин не доверяю блондинкам. Я еще не знаю, почему, но вспомню, обязательно вспомню.