Джареф, несмотря на то, что решил сделать мою страну своим вассальным подданством, оставался на своей территории, боясь, вероятно, как бы какие-нибудь фанатики сгинувшего короля (а таких должно было найтись много, я люблю свой народ, и народ в ответ любит меня) не решились отплатить той же монетой Джарефу.
И вот, я вернулся, павший король оказался очень даже не павшим, тем более, что я у себя дома, а дома и стены помогают. До моего дворца нас провожали бойцы так называемого сопротивления (с некоторой натяжкой их можно назвать, например, партизанами), и почему-то из всех моих спутников им не нравился именно Серж. Может быть, действительно, потому, что он был дворянином, и его высокомерная усмешка вызывала в простых людях противоречивые чувства, не могу сказать.
Его рана быстро затянулась, он вел себя так, как будто эта царапина его совершенно не беспокоит. Я был очарован его твердостью, но именно эта спокойная, высокомерная уверенность в себе меня тревожила. Как можно быть в чем-то уверенным, когда очередная стадия войны с Джарефом только начинается. Я не боюсь поединков, но, зная, что у Джарефа есть еще кое-что для меня. И он тоже маг, я иногда немного волнуюсь.
Надо сказать, что в моем путешествии по стране были и хорошие стороны. Мне не пришлось набирать армию. Узнав о моем возвращении, люди сами предлагали мне свои услуги, потому что мужчины в моей, если судить по названию, мирной стране умеют не только цветы выращивать. Не дрогнет в умелой руке меч. Пропоет звонко стрела, летя прямо в цель. Границы моей страны всегда были не спокойны, и люди сами заботились о своей безопасности, и о безопасности страны.
Теперь эти замечательные качества могли мне пригодиться, и я был любезен со своим народом, как никогда. Спасшийся правитель, понявший, какую огромную силу представляют собой те, кем он управляет. Впрочем, к черту психологию, я действительно был рад, что вернулся домой, и, более того, был рад тому, что вернулся домой без происшествий.
Как ни странно, но все мои друзья, кроме единорога, восприняли наш спокойный путь, как нечто, само собой разумеющееся. Единорог же был подозрителен по природе, и в этом мы с ним схожи. Мы несколько раз обсуждали с ним все происходящее, и сошлись в одном мнении, – наш враг затаился, чтобы нанести следующий удар как можно вернее. Так сделал бы я, оказавшись на месте Джарефа, и так сделает Джареф, почему-то я был в этом уверен.
В моем дворце царили сырость и запустение, как в любом другом помещении, в котором долго нет жильцов. Причиной тому были золотой сокол и золотой гепард, которые не желали никого пускать в мои комнаты.
Входить в них мог лишь старый камердинер, доверенное лицо еще моего отца. Старик был предан моему отцу, и любил меня почти так же сильно, как его. Камердинер кормил моих питомцев и поддерживал порядок в моих комнатах. Его сын, широкоплечий улыбчивый бородач, был начальником стражи, и именно он начал организовывать партизанские отряды.
Теперь, когда я вернулся, дворец снова ожил. Гепард приветствовал меня грозным, с виду, рычанием, а сокол громко хлопал крыльями, стремясь усесться у меня на плече. Я невольно поморщился, его алмазные когти, впиваясь в плечо, причиняли мне боль.
Мои спутники-люди поселились вместе со мной в моих личных покоях, кентавры же и единорог при поразительном согласии решили, что они хотят жить вне дворца, где-нибудь в саду, среди нескончаемых цветников, где воздух целителен и сладок благодаря ароматам множества самых разнообразных цветов. Кентавры и единороги никогда не доверяли человеческим помещениям, поэтому их желание не стало для меня сюрпризом.
Теперь у меня было две важных заботы: во-первых, найти мои меч и жезл, и, во-вторых, – создать армию, способную противостоять полкам нечисти Джарефа. Вторая проблема не решалась без первой, и, хочешь, не хочешь, а придется искать мое именное оружие. Своим же подданным я приказал отыскивать, где только возможно, серебро и отливать из него мечи и кинжалы. Серебряными могут быть только клинки. Вернее, клинки обязательно должны быть серебряными.
Все, кто когда-либо сталкивался с нечистью Джарефа, сразу поняли мой замысел. Тех, кто с нечистью Джарефа не сталкивался, подвиг к действию мой авторитет. Авторитет короля. А я, между тем, как придурок обыскивал каждый метр площади моего королевского дворца, потому что, как и следовало ожидать, я совершенно не помнил, куда я дел меч, а уж где может быть жезл - мне и подавно не известно.