— Это почему же?
— Да так, похож…
— Нет, серьезно, как вы могли узнать? Меня действительно зовут Дмитрий, Димка, короче…
— А я все знаю.
Радио приносит одну мелодию за другой, девушка подпевает, беззаботно смеется, ловко выстукивает на коленках замысловатые ритмы.
— Дима, почему ты не поешь? Пой!
— Что вы, я пою редко. Только когда один или так. когда выпью.
— Значит, выпивать любишь?
— Это вы зря, я ведь только по праздникам.
Он даже не замечает, как они поменялись ролями: теперь она на правах знакомой называет его на «ты», а он по непонятной причине переходит на вежливую форму множественного числа.
— Не пойму я, — говорит он после короткого молчания, — зачем вы в лес работать пошли. Трудно ведь там. Глушь, мужики одни…
— То, что трудно, это хорошо, — внезапно сделавшись серьезной, отвечает Леля. — Мне нужно, чтобы было трудно. Очень нужно. А мужчины везде есть и хорошие и плохие. И в лесу и в городе. Вот, скажем, ты — хороший ведь, правда?
— Я-то? — окончательно смущается Димка. — Кто его знает, вроде бы ничего…
Преодолев последний подъем, машина выползает на вершину перевала. Здесь все белым бело. Снег падает теперь редкими хлопьями. Тишина. Ни одна веточка не шелохнется. В торжественном молчании высятся по увалу сорокаметровые великаны-ели. Груженый ЗИЛ идет медленно, рыская передком из стороны в сторону: на поворотах заносит тяжелый кузов. Неожиданно машина зарывается в глубокий сугроб, и мотор глохнет
— Кажется, сели по-настоящему, — говорит Димка, гася фары. Он открывает дверцу и выпрыгивает на дорогу,.
Вытащив из-под кузова лопату, Димка принимается отбрасывать снег. Работает он неистово — над его лопатой бушует белая метелица. Затем заводит мотор, сдает назад и тут же машина снова зарывается по самые ступицы. Так повторяется много раз.
— А почему ты все время назад и назад? — говорит Леля, стоя на подножке. — Ты вперед попробуй.
— Вперед не пойдет. Задняя скорость сильнее…
Он возится еще минут десять-пятнадцать, потом молча пристраивает на место лопату, отряхивает снег с сапог и, потоптавшись на подножке, усаживается в кабине.
— Ну, что? — тревожно заглядывает ему в глаза Леля.
— А то, что закрыт перевал…
— Что же делать теперь? — Она смотрит на него с растерянностью и надеждой.
— Ждать, пока бульдозер придет.
— Что же делать? — повторяет она.
— Будем встречать Новый год здесь, на перевале. В клуб, небось, елок таких не привозят.
Она удивленно смотрит на него и вдруг начинает смеяться.
— Ну конечно же… это из-за меня…
— Почему из-за вас?
— Ты же бабу взял, Дима. Вот тебе и не повезло.
— Это не потому, — решительно уверяет он. — Номер у меня несчастливый, оканчивается на цифру, тринадцать.
— А если пешком?
— Все равно к двенадцати не поспеем, осталось чуть больше часа.
— Так мы же замерзнем тут. Бульдозер может и не придти. Праздник ведь.
— Замерзнуть, в лесу-то? С костром да с печкой в машине? А мотор все равно греть придется, чтоб вода в радиаторе не замерзла.
— Дима, нельзя мне оставаться. Пойми, никак нельзя…
— Выручат нас утром, не бойтесь. А если что, по видному веток нарубим под колеса.
Леля сочувственно вглядывается в его небритое лицо, на котором написано искреннее расстройство, и выражение ее прозрачных глаз меняется, исчезает появившаяся в них грустинка.
Девушка опускает палец на панель, и два снопа света огненной рекой льются на снег, грозя растопить его. Лучи фар упираются в три молоденьких елочки. Присыпанные снегом, они стоят на лесной опушке. Их густая хвоя серебрится, как нейлоновый мех. Леля поворачивает регулятор громкости, и кабина наполняется звуками, точно музыкальная шкатулка. У Димки светлеет лицо и добродушно раздвигаются выпачканные маслом губы. Он ведь совсем недавно продувал клапан.
— А сейчас, — решительно добавляет Леля, — ты разведешь костер и расчистишь площадку. А мне понадобится проволока или нитки и все, что может пойти на игрушки. Все!
— Да этого хоть сколько, — сияя бормочет он.
Димка бросается в снег, переворачивается через голову, встает на ноги и начинает бегать взад и вперед по ровной площадке у самых елок. Потом он ложится на землю и. перекатываясь с боку на бок, утюжит снег, как настоящий дорожный каток.
Управившись с трамбовкой, Димка приносит из леса сучьев и разводит огонь. Наконец костер разгорается, стреляя в небо желтыми искрами. Димка подходит к Леле и останавливается.