Когда Кира вернулась домой, ее временный сожитель вовсю орудовал в кухне. На плите готовилось что-то вкусно пахнущее, а в кастрюльке булькали макароны. Девушка сглотнула. Все-таки мужчина, готовящий обед – зрелище, приятно радующее глаз. Даже если этот мужчина тебе не очень приятен.
- Долго ты ходила.
Кира пожала плечами:
- Зато познакомилась с нашим ночным кошмаром.
- Да? – Кир на мгновение отвлёкся от соуса, что помешивал в небольшом сотейнике, и заинтересованно уставился на девушку. - И как? Он действительно кошмарен?
- Ну, это - смотря как ты относишься к рубашкам, переливающимся на солнце, и неоновой расцветки штанам. Ах, да! На нем еще были алые лоферы...
- Панк, что ли? Или гот? Сейчас у молодежи каких только приколов не встретишь. Я не успеваю запоминать, кто из них кто.
- Не то, и не другое. Дедок – божий одуванчик. Он на реке писал натуру.
- Богема, значит, – протянул мужчина, не сразу сообразив, что Кира имела в виду. - Ну и ну! Он тебе, случайно, не поведал, что это ночью было?
- Нет. Зато успел рассказать, что у соседей за стеной маленькие дети. Но те уже не плачут, подросли.
- Сумасшедший дом какой-то.
Кира не успела даже поспорить, как будто бы в подтверждение слов мужчины, из-за той самой стенки раздался жуткий грохот. А потом крики, и ругань. Девушка, было, подумала, что это детишки что-то уронили, но доносящиеся в окно вопли опровергли ее предположение:
- Выходи! Кому сказала, выходи! Ах, ты, урод моральный, скотина… На соревнованиях он! Сборах… Я тебе соберусь, петух Гамбургский, я тебе так соберусь, что мало не покажется! Выходи, трус! Убивать буду!
- Может, в полицию позвонить? - шепотом поинтересовался Кирилл, но его слова были заглушены ответным воплем мужчины:
- Тань, ну, Тань… Ты чего расходилась?! Сашку с Настькой испугаешь, - взывал к разуму жены запыхавшийся мужской голос.
- О, посмотрите на него! О детях он вспомнил! Что же ты раньше, когда на сборы мифические собирался, о них не подумал?! Выходи, говорю, падлюка!
- Эй-эй! Даже мыши к Леопольду гораздо любезнее обращались!
- Ах, ты, Петросян недоделанный! Еще и смешно ему! Выходи, а то разобью стекло! Ты меня знаешь!
Только сейчас Кира и Кирилл поняли, что мужчина прятался на балконе, подперев чем-то ручку, чтобы жена не смогла до него добраться.
- Таня, да, успокойся ты! Всех соседей, небось, на уши подняла! А дети?!
- Дети у Соломии Марковны! Последний раз спрашиваю, ты выйдешь подобру-поздорову, или мне начинать совместно нажитое имущество портить?!
- И не подумаю! Успокойся сначала!
Откуда-то снизу раздался чей-то незнакомый голос:
- Саш, может, тебе лучше сдаться? – И практически сразу же после этого послышался звон стекла.
- Она и правда разбила окно… - неверяще прошептала Кира, открывая балконную дверь. К ним, через высокий кирпичный бортик, со своего балкона как раз ловко пробирался мужчина. Невысокий, жилистый, бритый практически наголо, в трениках, и с голым торсом. Промчавшись по балкону, он перепрыгнул, через установленный там кованый столик и, ловко отодвинув Киру, закрыл наглухо дверь.
- Простите, но вы - моя последняя надежда!
- Слушай, мужик, если твоя зазноба расхе*ачит окно и нам… - начал было Кирилл, с опаской поглядывая на огромную, мощную деваху, которая, перекинув внушительную ногу через ограждение балкона, тоже пробиралась к ним. Она и говорила что-то, да только теперь, при закрытом окне, ее было плохо слышно. Значит, с шумоизоляцией и впрямь все в порядке.
- И в правду может, - задумчиво протянул сосед. – Слушай, как тебя, извини?
- Кирилл Разумовский. Можно просто Кир.