Но Картер заходил к нему зачем-то, и ведь старик так и не объяснил толком зачем.
Зак снова покрутил в руке окурок сигары. Надо бы навестить папашу еще разок. Коуди ведь совсем не дурак, не будет же болтать зря. За всем этим явно кроются какие-то грязные делишки. Вытрясти из отца правду просто необходимо.
Зак решительно направился к дому Анни. Ему будет нелегко видеть ее сейчас, но он должен пройти через это. Должен увидеть ее и сообщить, что уезжает в город.
Зак вошел в комнату, на душе его лежал тяжелый камень. Анни, Коуди, Мэри и Джим повернулись к нему.
От их взгляда Зак поежился.
— Ну? Может, хоть кто-нибудь из вас скажет: «Привет, Зак! Мы как раз говорили о тебе»? — обратился он ко всем.
Он был слишком зол, чтобы сохранять присущую ему деликатность. Чувствовал, что его подозревают, сердился и все же надеялся в глубине души, что Анни не поверила в его причастность к происшествию.
— Привет, мистер Зак. Мы как раз говорили о тебе, — послушно повторила Мэри.
Зак взглянул на нее, и его раздражение как рукой сняло. Он едва сдержал улыбку.
— Спасибо, дорогая. Что же мне следует знать из сказанного?
Все молчали. Никто не думал, что Мэри вдруг прямо ответит и на этот вопрос.
— Дядя Коуди говорит, что бросит в твой соус змеиные зубы, — сказала Мэри, не догадываясь о том, что фраза Коуди прозвучала как угроза.
— Змеиные зубы? — язвительно повторил Зак, но вдруг сообразил, что не следует сердиться на это замечание, наоборот, его надо считать весьма ценным предложением. — Классная идея, Коуди. Чувствую, идея с производством сальсы захватила и тебя.
А что, если Коуди действительно загорелся его проектом и собирается участвовать в его осуществлении? Если это так, то он убежден в непричастности Зака к поджогу.
От этой мысли Зак чуть не подпрыгнул от радости.
— Спасибо, Коуди, — произнес он, обезоруживающе улыбаясь.
Коуди только недоуменно пожал плечами. Зак подошел к Мэри, сидевшей на коленях Анни, и присел на корточки рядом.
— Мэри, я должен уехать домой, — сказал он. — В следующий мой приезд мы с тобой, пожалуй, продолжим разговор о рыбках. Хорошо?.. — Он погладил девочку по голове, любуясь ее шелковистыми черными волосами. — Я вернусь, Мэри, — сказал он ей уверенно.
Девочка расплылась в улыбке.
— Я знаю, мистер Зак. Потому что ты в этот раз не забыл со мной попрощаться.
Зак медленно выпрямился.
— До свидания, Анни, — сказал он тихо.
В ее глазах он прочитал немой вопрос, даже не один, но он избегал сейчас каких-либо объяснений с ней. Он сам еще многого не знает.
Зак снова повернулся к Коуди.
— Пока, приятель. Бросай курить, ладно?
— Да пошел ты… — проворчал тот.
Напоследок Зак взглянул на Джима.
— Между прочим, на краю поля валяется окурок дорогой сигары. Боюсь, это неспроста. Советую взглянуть на него, или лучше пусть шериф посмотрит…
С этими словами Зак вышел.
— О чем это он? О какой еще сигаре? — удивился Джим. — И вообще я не уверен, что ему следует уезжать из Десперадо. Этот Райес — единственный подозреваемый. Он должен остаться здесь до приезда шерифа.
Анни молчала. В глубине души она понимала: Зак правильно сделал, что уехал. Он пообещал вернуться, и она, как Мэри, верила в это.
— Похоже, парень понял, что его здорово подставили, — вдруг задумчиво произнес Коуди. — Что ж, посмотрим, удастся ли ему выяснить, кто это сделал и почему.
ГЛАВА 14
В старом обшарпанном доме отца в нос ему ударил ставший уже привычным запах алкоголя. Зак даже поморщился, войдя в переднюю. Ничего не меняется здесь — всегда вонь и грязь. Старику совершенно безразлично, что вокруг творится.
— Это я, отец! — крикнул Зак. — Ты дома?
Он услышал какой-то шорох, потом шарканье ног, наконец появился отец с помятым лицом, в грязном махровом халате.
— С тобой все в порядке, папа? — поинтересовался Зак.
Отец тяжело опустился на потертый диван, под ним скрипнули пружины.
— Надо же, какой денек сегодня выдался! — произнес он сиплым голосом. — Сам наследный принц решил осчастливить меня своим присутствием!
— Ну ты, как я вижу, в своем репертуаре! — заметил Зак, криво усмехнувшись.
Он прислонился к стене, не испытывая ни малейшего желания сесть на диван рядом с отцом. Больше в комнате сидеть было не на чем, разве что на ящике, одиноко стоявшем посреди комнаты.