— Ужас! — выдохнула Лиза.
— Конечно, ужас, — подтвердил Мухин. — И для тебя, между прочим, тоже.
— Для меня?
— А для кого же? В этом «аппендиксе» только два кабинета — твой и химозин. Ни у тебя, ни у нее первой пары нет, вы тут с утра вдвоем сидите. Химозу грохнули, а ты якобы ничего не слышала.
— Я, правда, не слышала! — воскликнула Лиза, вскочила с места и кинулась из класса.
В маленьком холле, отделявшем «аппендикс» от основного здания, топтался охранник Толя, перегораживая случайным или не случайным ходокам путь к месту преступления. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу первая школьная красавица Лина Томашевская. Завидев Саранцеву и Мухина, охранник на мгновение напрягся, но, похоже, решил, что эти двое и так уже находятся на охраняемой территории, а потому выпроваживать их не следует. Опять же пацан не просто здесь крутится, он вместе с красоткой все и обнаружил, да и учительница с ним. Единственное, что сделал, это, пропустив в кабинет химии Лизу, притормозил Валерку у дверей.
В кабинете находились директор гимназии Кира Анатольевна Рогова, ее секретарша Капитолина Кондратьевна Бабенко и неизвестный мужчина весьма забавной внешности — невысокий, пузатый, с вихрастой головой и большим носом. Рогова мрачно смотрела на мертвую учительницу химии Галину Антоновну Пирогову, Капитолина Кондратьевна (или Капитоша, как абсолютно все звали секретаршу за глаза, а иные и в глаза) испуганно таращилась на начальницу, и только мужчина водил взором по всему классу, словно пытаясь что-то выискать. При появлении Лизы все разом обернулись в ее сторону, и Рогова строго спросила:
— Вы были в своем классе?
Лиза кивнула.
— А здесь такое несчастье, такое несчастье… — запричитала Капитоша и, едва ли не захлебываясь словами, торопливо передала то, что уже сообщил Лизе Валерка.
— Вы ничего не слышали? Шум, может, крик? — вновь задала вопрос директор.
— Нет, все было тихо. У нас ведь здесь, если ребята на урок не приходят, всегда тихо. А потом стены толстые… А я сочинения проверяла… — принялась оправдываться Лиза.
— Не волнуйтесь, — адресуясь вроде как сразу ко всем, сказал неизвестный мужчина. — Сейчас приедет полиция, разберется, а для вас сейчас самое главное — сохранять хладнокровие.
— Хладнокровие?! — прямо-таки взвилась Рогова. — Да вы что, Аркадий Михайлович? Вы, конечно, психолог. Вам хладнокровие по профессии положено! А нам как быть?! У нас образцовая гимназия! С многолетними традициями! С огромным авторитетом!
— Мы — лучшая гимназия в городе! — пискнула Капитоша.
— И у нас происходит убийство! Вы представляете? Убийство! Причем учителя, проработавшего здесь тридцать лет! Учителя, который воспитал тысячи учеников!
— А, может, это случайность? Может, Галина Антоновна сама себя как-то случайно?.. — вновь пропищала Капитоша, причем с откровенной надеждой.
— О чем ты… о чем вы, Капитолина Кондратьевна, говорите? — досадливо скривилась Рогова. — Сама себя отверткой в шею?.. Разве так бывает?..
Директор метнула взгляд в мужчину, и в этом взгляде, как ни странно, тоже вспыхнула пусть слабая, но надежда.
— Думаю, — изрек мужчина, — вариант случайности, а также вариант самоубийства здесь наверняка придется исключить. И дело не в психологии, — он печально улыбнулся, — хотя и в психологии, конечно, тоже, если иметь в виду самоубийство. Подобный способ — это дикость. Но я чисто практически не представляю, как можно, тем более случайно, вогнать себе в шею отвертку почти по самую рукоятку.