Я рассказал.
— Надо идти, — выслушав, решил Денис. — Не придёшь — Маэстро перестанет тебе доверять.
— Вот и я так подумал.
— Правильно. Мстиславе говорить не собираешься, надеюсь?
— А смысл?
— Никакого. Если, конечно, не хочешь старушку под монастырь подвести.
— То есть?
— Ну, формально она не должна позволять тебе лезть в эту авантюру. Ведь в случае провала душа достанется Маэстро — а этого мы, как видящие, не должны допустить.
— Формально, полагаю, она мне и внедряться к Маэстро не должна была разрешать.
— Именно. Поэтому не будем лишний раз тревожить пожилую женщину. Ты рассказал мне — правильно сделал. Но и хватит. Дальше сами разберёмся.
— Как именно?
Денис помолчал. Спрыгнул со стола и, подойдя к двери, запер её.
— Раздеваться? — спросил я на всякий случай.
— Предлагаю убить Маэстро, — сказал Денис.
— Всецело разделяю и поддерживаю, но есть нюанс…
— Всегда есть нюанс, Тимур. Маэстро — такая тварь, что он буквально завернётся в эти нюансы, он в них как рыба в воде.
— Я так понимаю, поиски в Заднепровье провалились?
Денис артистично взмахнул руками.
— Все известные катакомбы обследовали. Ничего.
— Твою мать, — выдохнул я.
— Что?
— Вы идиоты. И я вместе с вами.
— Обоснование?
— Надо было больше шпионских фильмов смотреть, вот тебе и обоснование. Маэстро приводит меня в подземелье с душами. Потом выводит на поверхность в Заднепровье. На следующий день все подземелья Заднепровья обыскивают видящие… А я-то думаю, почему он сегодня так странно себя вёл.
— Насколько странно?
— Форсировал. Я ведь для него — козырная карта в рукаве, меня разумно приберечь и разыграть, когда подвернётся по-настоящему хорошая возможность. С этого он и начал — решил завладеть артефактом. И вдруг — сливает меня, по сути. Требует, чтобы я побыстрее замарался и, с огромной вероятностью, спалился. Он же понимает, что если я ему отдам хоть одну душу, для меня это — всё. Не в плане, что «если кто узнает», а в плане, что я черту переступлю. Сам. Внутри себя. И если до сих пор мозги ему крутил, то после такого уже всерьёз задумаюсь.
— В этом есть логика. — Денис пощёлкал пальцами. — Как говорится, русским людям проще изобрести вездеход, чем сделать нормальные дороги… Это, вообще-то, всех людей касается. Всем проще подвести под свои действия идеологию, чем признать, что оступился, и постараться искупить вину. Поэтому я и предлагаю незамысловато грохнуть Маэстро.
— Смирившись с тем, что пять пленённых душ мы никогда не найдём?
— Смирившись. Не подводя идеологию, не изобретая вездехода. Нельзя прожить жизнь, не замарав рук. Не сделав чего-то такого, от чего будет тошнить.
— Остальные как к этому относятся?
— Остальные не в курсе нашего разговора. И я бы не хотел, чтобы они были в курсе. Разве что Вано. Изольда такого не заслужила, Мстислава — тем более.
— И как они будут смотреть на нас после такого?
— Сам как думаешь? Плохо будут смотреть. Ты бы как смотрел на хирурга, который втихомолку отрезал у тебя поражённую гангреной ногу, которую ты до последнего надеялся спасти мазями?
Я поморщился.
— Как мы с тобой вдвоём убьём Маэстро? В прошлый раз целая рота не справилась.
— Скорее уж отделение.
— Не суть. Ты меня понял. Если Маэстро меня подозревает — а он подозревает — значит, готов к подставе и что-то задумал. Что-то похитрее засады в «Доме с лавкой». Мы будем играть на его поле. И на нашей стороне не будет даже численного преимущества. То, что я управляю пустышками, для Маэстро давно не новость, этим его удивить не получится. Козырей у нас нет.
— Ты говоришь с военным человеком, — напомнил Денис. — Можно я тоже буду что-нибудь знать? Да, Маэстро тебя подозревает. Да, он будет ждать атаки видящих. Он же думает, что мы все действуем заодно. Чего он знать не будет, так это того, что на твоей стороне всего один союзник. Троянцы были прекрасно готовы к очередной битве с полчищами ахеян, но деревянный конь был для них такой неожиданностью, что они сами втащили его в город. Обмануть ожидания противника — один из кратчайших путей к победе. Если нужно ликвидировать президента какой-нибудь страны — как думаешь, что проще: развязать войну и с боями добраться до администрации, или подвести к объекту одного хорошо подготовленного человека?
Как говорил мой хороший знакомый Костян: «Чувствую, что налюбили, а где — понять не могу». В словах Дениса определённо был смысл. Более того: они звучали чертовски убедительно. По сути я ничего не мог возразить. Единственное, что можно было противопоставить, это смутное чувство, ворочающееся где-то на границе между животом и грудью. Чувство, что предложенный путь — не айс. Совсем.