Мы немного попереминались с ноги на ногу. Уходить, не уходить? Вроде бы нам от этого персонажа прямо сейчас ничего не нужно. Может, он вообще домой полетел, насквозь, через здание. Что ему те здания, призраку-то…
— Есть охота… — вздохнула Ева. — Вон там вроде шаурму продают.
Ларёк стоял метрах в пятидесяти. Я кивнул:
— Ну да. Где ещё продавать шаурму, как не рядом с ветеринаркой.
Засмеявшись, Ева дёрнула меня за руку.
— Пошли. Ты сегодня опять без денег или таки угощаешь?
— Идём, феминистка, — вздохнул я. — Всё нормально, бабки есть.
Получив от хмурого шаурмиста по одной единице основного товара и по стаканчику кофе, мы приступили к еде, расположившись возле «стоячего» металлического столика с выцветшей рекламой «Кока-колы». И тут к нам подошла медсестра с родинкой.
— Ну и где вы ходите? — хмуро сказала она. — Я что, за вами бегать нанималась?
— М? — только и сказал я, поскольку как раз отхватил изрядный кусок и не успел прожевать.
— Вот, заберите. — Медсестра положила на столик пробирку, наполненную тёмно-красной жидкостью. — Мы бы сами в ЦКЗ отправили, но вы, конечно, быстрее. Главное не медлить. Если на машине — то конечно. Тут ведь и эпидемия может быть, так что вы уж.
Оборвав таким образом свою невразумительную речь, девушка повернулась и ушла. Мы с Евой посмотрели на пробирку. Потом — на пожирателя, который заколыхался рядом со столиком.
— Ты как такое сделал? — спросил я, справившись с куском.
— Нашептал.
— Ты умеешь нашёптывать? Как Маэстро?
— Все наши умеют. Кто сильнее, кто слабее…
— Но ты среди них — терминатор, как я посмотрю. У девчонки мозги из ушей не вытекут?
— Не вытекут. Люди всё, что с ними происходит, могут себе как-то объяснить, тут же об этом забывают и успокаиваются. Теперь у вас есть всё, что нужно?
— Пожалуй. — Я сунул пробирку в карман куртки. — Ну… Что сказать… Спасибо. Завтра приходи. Если буду жив — займусь тобой.
Пожиратель улетать не спешил. Он таращился на меня.
— Чего ещё?
— Ты не уверен в победе?
— Пф. Да там переменных столько, что наша школьная математичка удавилась бы от зависти. Как угодно ещё может выкружиться.
— Но ты не отступишься?
— Да куда отступать-то… Позади — Москва, сам понимаешь.
— Но ты ведь можешь погибнуть! Лишиться всего. И тела, и Света. Получить небытие. Ради чего⁈
— Ради голодающих африканских аборигенов в первую очередь. Ещё — ради австралийских. С теми вообще беда, их, говорят, стерилизовали всех.
Повисев ещё несколько секунд, пожиратель удалился. Расстроился, наверное. Может, в Австралию полетел, аборигенов спасать. Господь в помощь, дело благородное.
— У меня от них мурашки, — глядя ему вслед, сказала Ева. — А что значит «нашептал»?
— Они умеют воздействовать на сознание людей.
— Как?
— Бывало у тебя такое, что на ровном месте вдруг разозлишься на кого-нибудь так, что прям убила бы? Сорвёшься, натворишь глупостей. Потом через пять минут сама не понимаешь, как так произошло.
— Угу.
— Или вдруг появляется какая-нибудь навязчивая идея. Сделать что-то, что тебе совершенно не нужно. Что тебя, может, даже пугает.
Ева побледнела.
— Ты хочешь сказать, что каждый раз, когда такое было, рядом со мной висел вот такой урод и своим рылом мне в ухо что-то шептал⁈
— Нет. Я хочу сказать, что такое запросто может быть, только и всего. Люди и сами горазды дичь творить, без всяких пожирателей. И в подавляющем большинстве случаев именно так и происходит. Но пожиратели могут людей к этому подталкивать. Сейчас-то, с медсестрой, он переборщил, и очень сильно. Нам, наверное, лучше уйти. А то спохватится она — прибежит.
— Пробирку забирать?
— Ну а почему нет.
— Идём, — кивнула Ева.
Шаурму она, несмотря на мурашки по коже, успела слопать. Разобралась с ней не хуже, чем с гамбургером. Допила остатки кофе, выбросила стаканчик и фольгу с салфетками в урну, подхватила со столика переноску.
— Душу бы продал за твой метаболизм, — вздохнул я.
Пошёл к остановке, держа в одной руке половину шаурмы, в другой — кофе.
— Душа важнее, — авторитетно заявила Ева.
— Ну да, не поспоришь. А ты всё ещё отрицаешь тот очевидный факт, что тебе хочется с нами работать?
— Не отрицаю. Но не факт, что с вами.
— Во как?
— Угу. Я думаю, может, мне больше бы понравилось быть обходчиком.
— Быть обходчиком — это постоянно сталкиваться с пожирателями, отбивать у них души. Проще говоря, придётся драться. И нередко.
— Бр-р-р! — содрогнулась Ева. — Тогда не знаю. Я ещё буду думать. А если я соглашусь, я вот прямо в таком виде навсегда останусь?