Это было несколько странно. Ева была уверена, что подсознание помнит вообще всё, и в призрачном мире, по идее, информация должна вытягиваться именно оттуда. Однако призрачный мир явно не спешил выверять свои законы по евиным представлениям о правильности и логичности. И среди всех фотографий чёткими оставались лишь несколько последних, да самые памятные из старых.
Зато почти вся дискография «Dirty Kissess!» была в наличии и звучала худо-бедно так, как и должна была. Наверное, дело было в том, что у Евы с детства был отличный музыкальный слух. Она даже в музыкалку ходила, до восьмого класса. А потом бросила, несмотря на мамины протесты. Однако Ева к тому моменту уже совершенно точно поняла: слушать музыку ей нравится куда больше, чем играть.
Ева включила дебютный альбом и поднесла смарт к уху старушки. Зазвучали первые аккорды, нарочито жёсткие, в панковском стиле. Впрочем, уже через две секунды гитара сменилась электроникой, и к ней подключился вокал.
Анастасия Феликсовна опять застонала, взгляд её прояснился. Глаза сфокусировались на лице Евы.
— Убери! — Сухонькая рука ударила Еву по запястью. — Выключи эту бесовщину!
— Ну, вот, — удовлетворённо сказала Ева, заглушив музыку. — Что с вами было?
— А что со мной было? Спала, — проворчала Анастасия Феликсовна. — Кошмаром каким-то разбудила… И как это слушать можно? Ни музыки, ни голосов…
— Узнаю старую добрую Анастасию Феликсовну! — улыбнулась Ева.
— Я тебе щас устрою «старую»! Ишь, молодая выискалась.
Тут подошёл Денис, глядя на Еву так, будто прикидывал, не отрубить ли ей голову от греха подальше.
— Ты что устроила?
— Что могла, то и устроила, — огрызнулась Ева.
— А если сейчас сюда все пожиратели города слетятся?
— Ты их всех порубишь, вон, у тебя сабля какая крутая. Чего ты на меня смотришь? Она по-другому не просыпалась!
Денис смерил взглядом Анастасию Феликсовну. Успокоился.
— Должно быть, знак с каждым днём влияет на души всё сильнее.
— А мне вчера так хорошо было, — прошептала Анастасия Феликсовна. — Так светло… И спать совсем не хотелось. А потом — сама не помню, как…
— Да, понимаю, — кивнул Денис. — Это такое болото… Приходилось мне бывать под подобными знаками. Сам не свой становишься. Вы нашли то, что мы просили?
Но Анастасия Феликсовна даже не смотрела на него. Она выбралась из гамака — Ева его придерживала — и уставилась на бывшую соседку.
— Что ж этот злыдень с нами делает-то, а? Нельзя ж так с людьми. Я бы этак, глядишь, и сутки проспала… И эти все…
— Вот поэтому мы и хотим помочь, — сказала Ева. — Поэтому и просили о помощи вас. Вы нашли знак?
— Нашла. Чего искать-то — он сам приходил, злыдень этот, взлетал, его проверял. Вы же тут тарарам устроили.
— Мы не хотели…
— Да понятное дело, что не специально. Там вон, — показала старушка пальцем. — Высоко.
Ева с Денисом подошли к указанному месту. Денис немедленно подлетел и, найдя знак, удовлетворённо кивнул. Сунул руку за пазуху и вдруг забористо, по-гусарски выругался.
— Совсем стыд потерял, — попеняла ему Анастасия Феликсовна. — Как пьяный сапожник, да ещё при детях!
— Не видали вы пьяных сапожников, Анастасия Феликсовна, — отозвался Денис. — Эти ребята оскорбились бы, вас услышав.
Он опустился на землю.
— В чём дело? — спросила Ева.
— Знак нужно перекрывать в человеческом мире.
— И что?
— То, что в человеческом мире я летать не умею. Собирался научиться, да всё как-то… То крылья не отрастают, то антигравитационных ботинок на рынке не досталось. Не везёт, в общем.
— Оу, — осознала Ева проблему. — Так давай я.
— Взлетишь? Или у тебя стремянка есть?
— Есть, конечно. Я же тебя не просто так с собой взяла.
Переместившись в реальный мир, Ева оказалась в кромешной темноте. Включила фонарик на мобильнике, положила его так, чтобы снизу светил на знак. Подземелье в холодном и тусклом свете выглядело ещё более мрачно и уныло, чем раньше. Хотелось свалить отсюда подобру-поздорову, чем скорее, тем лучше. «Чем я, собственно, и занимаюсь», — сказала Ева сама себе.
Денис передал ей зажигалку, пробирку и кисточку. Ева уже видела и то, и другое, ещё в отеле. Подумала тогда почему-то, что этой кисточкой Ван пишет иероглифы. Ей же предстояла задача попроще: всего лишь закрасить чужой рисунок. Уж с этим-то должна справиться.
— Ну, давай, — вздохнул Денис и опустился на корточки у стены.
Ева вылезла из кроссовок и осторожно наступила ему на плечо. Перенесла вес тела в одну ногу.
— Не тяжело?
— Переживу.