Мой голос звучал всё более утомлённо. Сказывались бессонная ночь, потеря крови и истощение источника. А вот время и количество врагов поджимали.
— Кто против нас? — тут же сосредоточился дядя Стёпа, перехватывая контроль над телом.
Его глаза сузились, взгляд стал острым и холодным. Несмотря на конфликт с Лампой, дядя Стёпа знал, что его выживание напрямую связано с моим родом, лично со мной. И если всё пойдёт через одно место, то планы алхимика о новом теле накроются медным тазом.
— Орден, император, ставленник, аристократы, монголы, некроманты, моя… тётка, — перечислял я, загибая пальцы. — Добавляем сюда то, что скоро я уеду на суд земельных в столицу, род хотят разорвать. Так что ваша проблема кажется такой…
Я не закончил фразу, но смысл был ясен. На фоне всех этих угроз личные неурядицы дяди Стёпы и Лампы выглядели мелкими и незначительными.
— Мы всё сделаем, — тут же кивнул алхимик, и его решимость передалась телу рыженького — плечи выпрямились, подбородок поднялся. — А если ты, малолетний идиот, не понимаешь, что твоя жизнь полностью зависит от Магинского… То я даже не знаю… Может, тебе и правда нужно было сдохнуть.
— Я постараюсь, господин, — выдавил из себя пацан, когда снова перехватил контроль.
Лампа опустил глаза, но в его голосе я услышал нотки искренности. Возможно, он наконец начал понимать серьёзность ситуации.
Что-то у паренька какой-то поздний пубертат, и придётся мне его немного разочаровать. Показать, так сказать, взрослую жизнь. Не то чтобы очень жажду этого, но Лампа с дядей Стёпой в одном теле — мои ключевые люди. Без них выживание рода окажется под большим вопросом.
— Вставайте, прогуляемся, — решил не откладывать в долгий ящик.
«Два в одном» поднялись с кровати. Движения были неловкими — тело ещё не привыкло к двум хозяевам, управляющим им попеременно. В те мгновения, когда у руля стоял старик, он кивал мне с пониманием. Дядя Стёпа догадывался, что я собираюсь сделать.
Мы вышли из комнаты и направились по коридору. Свет ламп заливал особняк. Слуги, встречавшиеся на пути, кланялись так низко, словно перед ними был не я, а сам император. Что-то изменилось со времени моего отъезда. Я видел в их глазах не просто уважение, а благоговейный трепет.
Служба безопасности тоже работала иначе. Бойцы стояли на постах с автоматами наперевес, проверяли всё и всех, даже меня. Витас хорошо поработал: дисциплина стала железной.
— Граф, — кивнул один из охранников, чуть склонив голову.
Теперь меня называли так даже свои. Новый титул создавал дистанцию и с теми, кто прошёл вместе со мной через огонь и воду. Странное чувство: одновременно льстило и раздражало.
Спустились в подвал. Воздух здесь был прохладным и влажным, со слабым запахом плесени и чего-то ещё — металлического, словно ржавое железо. Шаги эхом отдавались от каменных стен, создавая гулкое, тревожное звучание.
Факелы в настенных держателях бросали неровный, рыжеватый свет, отчего тени казались глубже и опаснее. Сыростью тянуло из углов, а каменные плиты под ногами были скользкими от конденсата.
Через новое зрение я видел, как тускло мерцают магические печати на дверях камер, — защита от того, что находится внутри, или от тех, кто мог бы прийти снаружи. В воздухе висела едва заметная паутина энергетических нитей — следы давних заклинаний, наложенных ещё при постройке подвала.
Прошёл мимо бывших апартаментов Саши, хмыкнул про себя. Остановился перед одной из дверей и ловким движением руки выпустил магию льда.
Тело Лампы сковало мгновенно, тонкая ледяная корка покрыла его с головы до ног, кроме нескольких участков. Так, чтобы он не мог двигаться, говорить, а только слушать. Жёстко, но необходимо. Пусть рыженький узнает правду, какой бы горькой она ни была.
Я открыл дверь резким движением, и петли протяжно скрипнули, словно жалуясь на грубое обращение.
— Господин! — тут же упала в ноги рыженькая девушка, едва я переступил порог. — Вы пришли лично проверить? Какая честь… Сам граф Магинский снизошёл до меня. Очень приятно. Как там мой Лампа?
Одежда на девушке была измята и запылена, волосы спутались, но в глазах горел странный огонь — смесь страха, надежды и чего-то ещё, холодного и расчётливого. Тонкие, почти по-детски пухлые губы дрожали, подбородок был напряжён, а руки нервно теребили подол платья.