В её глазах плескался животный ужас. Она уже представляла, как я достаю кинжал и перерезаю горло. Или того хуже — отдаю монстрам на растерзание.
Я смотрел на Евдокию сверху вниз и не чувствовал ничего, кроме усталости. Не стоило тратить на это силы, но Лампе нужно увидеть правду, какой бы горькой она ни была.
— Знаешь, — посмотрел ей в глаза, — в мире много тварей, но ты будешь похуже многих, а я, поверь, немало их встретил на своём пути.
Мои слова звучали спокойно, почти обыденно. И от этого спокойствия девушку затрясло ещё сильнее. Она ожидала криков, ударов, пыток, но не ледяного равнодушия.
Вышел из камеры и закрыл дверь. Заглушил рыдания и мольбы, доносившиеся изнутри. Растопил лёд, сковывавший Лампу. Рыженький ожидаемо плакал. Тело дрожало от рыданий, плечи вздрагивали, а по щекам текли слёзы, замерзая на полпути тающими кристаллами.
Дядя Стёпа взял контроль на мгновение и кивнул мне с пониманием.
— Я тоже так думал, — произнёс старик между всхлипами. — Но он меня не слушал. Что с ней сделать?
Его голос звучал глухо, будто из-под земли. Дядя Стёпа не испытывал жалости к девушке, только холодное презрение, но и радости от страданий Лампы я не увидел. Скорее, что-то вроде усталой снисходительности — так взрослый смотрит на ребёнка, набившего шишку, о которой его предупреждали.
— Пусть сам решает, — пожал плечами. — Но в моём роду её больше не будет.
Я оставил «два в одном» притираться друг к другу. Пусть разбираются со своими проблемами сами. У меня таких задач — сотни.
Поднимался по лестнице, тяжело опираясь о стену. Снял обувь, почему-то захотелось. Заострённые края ступеней впивались в босые ноги. Боль была почти приятной, она отвлекала от тяжёлых мыслей.
Настроение так себе. Столько всего нужно сделать, а времени почти нет. Тело держится исключительно на морально-волевых ощущениях. Каждый шаг давался с трудом — источник почти пуст, сила на нуле.
Я вспомнил о Евдокии. Расчётливая, хитрая, безжалостная… Использовала влюблённого в неё мальчишку, чтобы пробиться наверх. Ради чего? Лучшей жизни. Кто может винить её? Я!
Стратегия выживания, не более того. В других обстоятельствах я бы даже оценил её изворотливость, но не ценой жизни моего алхимика. Лампа мог умереть. дядя Стёпа — тоже. А они оба — слишком ценный ресурс для рода Магинских, чтобы вот так их терять. Убил бы… Но лучше пусть пацан решает. Это его урок, который он должен пройти сам.
Нужно отдохнуть. Уже направлялся в свою комнату, как меня перехватили близнецы. Елена и Вероника стояли в коридоре, одетые в почти идентичные платья цвета морской волны. Две сестры, две перевёртыша, две опасные хищницы.
— Ты купил её за пятьдесят миллионов? — спросила Елена, и глаза сузились, как у кошки перед прыжком. — Отдал столько денег за эту суку?
Я кивнул, не особо удивляясь их осведомлённости. Судя по всему, они плотно пообщались с Изольдой.
— Ради чего? — включилась Вероника, подаваясь вперёд.
— Своих планов и чтобы вам преподнести подарок, — ответил кратко.
Не хотелось вдаваться в подробности. Изольда — сложная фигура в моей игре: мать перевёртышей, королева монстров, источник ценных знаний. Я заплатил за неё огромные деньги, но каждая копейка окупится сторицей.
— Она всё рассказала, — опустила голову Елена, и волосы девушки закрыли лицо, словно занавес. — Я… Мы… Понимаем, что во многом благодаря ей ты тут. Она сильна…
— Вдвоём мы бы с ней справились, — сжала кулак Вероника, и ногти впились в ладонь так сильно, что выступила кровь. — Но…
— Мы позволим ей остаться и служить тебе, — заявила Елена, а когда я поднял на неё вопросительный взгляд, тут же проглотила и улыбнулась. — Мы не против, чтобы она осталась. Ты хозяин и господин, тебе решать. Просто хотели это сказать. На нас нападают с разных сторон, и чем больше будет сильных бойцов, тем лучше.
Я услышал то, что они не произнесли: «Мы терпим её только ради тебя. Но если она сделает что-то не так, разорвём на куски». Дочерняя ненависть к матери, оставившей их на произвол судьбы, не исчезла. Она просто отступила, уступив место чувствам ко мне и пониманию необходимости выживания рода.
Через своё новое зрение я видел, как их источники пульсировали в унисон — два совершенно идентичных ядра, соединённых невидимой связью. Сёстры-близнецы разделяли не только внешность.
— Рад, что вы поняли, — выдохнул. — Чуть позже я покажу остальные подарки. Сейчас… устал.
В их глазах увидел понимание. Они отступили, пропуская к двери спальни. Открыл дверь и зашёл к себе в комнату.
Мои жёны тут же взялись меня раздевать. Елена расстёгивала рубашку, Вероника снимала брюки. Я позволил им делать свою работу, чувствуя, как усталость наваливается всё сильнее. Магия истощила меня, новая ниша почти потухла, да и обычный источник едва тлел. В таком состоянии нельзя принимать важные решения.