Я сжал кулаки, чувствуя, как в груди закипает ярость. Эти люди не должны были пострадать. Операция планировалась как безопасная. Мы шли зачищать уже парализованных врагов, а не сражаться с магом шестнадцатого ранга.
— Я найду тебя! — прошипел сквозь стиснутые зубы. — И заставлю страдать за каждого из моих людей!
Среди спасённых оказались не только мои охотники. Змеи притащили и несколько врагов — видимо, тех, кто находился на краю поражения и получил не смертельные ожоги. Три монгола в традиционных доспехах. Двое без сознания, третий стонал и держался за обожжённую руку. Все выживут — их защитила плотная кожаная броня.
Семь кровяшей в чёрной форме. Пятеро в критическом состоянии, двое попроще. Их современное обмундирование оказалось менее эффективным против магического огня, чем монгольская кожа.
Этих тоже придётся лечить. Мне нужны живые свидетели для суда в столице. Пусть члены трибунала послушают показания настоящих кровяшей под присягой.
Я попытался подняться, но боль пронзила всё тело. Обожжённая кожа трещала при каждом движении, пришлось остаться лежать на спинах змей.
— Начинаем лечение, — скомандовал монстрам. — Самых тяжёлых — в первую очередь.
Зелья потекли рекой. Лечилки, восстановление магии, выносливость — всё шло в ход. Я не жалел драгоценные эликсиры, пытаясь спасти каждого.
Семёнову влил в рот сразу две эталонки третьего ранга — самые мощные лечебные зелья, которые у меня остались. Паренёк проглотил их с трудом, поперхнулся, но лекарство подействовало почти мгновенно. Краснота начала сходить с обугленной кожи, волдыри подсыхали. Дыхание стало ровнее. В глазах появился более осмысленный взгляд.
— Господин… — прохрипел он едва слышно. — Что… случилось?
— Враг напал на нас, — ответил коротко. — Но мы выжили — это главное.
Паренёк кивнул и снова закрыл глаза. Эталонка действовала, но для полного восстановления потребуется время.
Витас тоже получил лучшую лечилку. Отёк на его лице начал спадать, дыхание выровнялось. Лейпниш выживет.
Остальным тяжелораненым доставались остатки моих запасов. Кому-то помогало, кому-то нет.
Пока я занимался лечением, змеи принесли печальные новости. В трёх километрах от нас они нашли ещё семь тел моих охотников. Тех, кого огненный дождь застал в открытом поле, без защиты монстров. От этих людей остались только обугленные останки, но даже их змеи аккуратно собрали и принесли. Мёртвых не бросают.
Каждое новое тело было ударом по сердцу. Столько погибших, больше половины моих лучших бойцов. Операция превратилась в катастрофу.
— Твою мать… — прошипел, сжимая в кулаке очередной пустой флакон.
Зелья заканчивались. Обычных лечилок — около десятка. Этого хватит, чтобы поддержать жизнь в тяжелораненых, но не больше. Придётся использовать трофейные зелья — те, которые забрал у кровяшей. Ирония судьбы: лечить своих людей лекарствами, изъятыми у врагов.
Проблема в том, что это вышка. Она намного слабее эталонки. Хоть вёдрами заливай, эффект при таких ранах минимальный.
Я продолжал обползать раненых по кругу. Каждые пять минут давал новую порцию лекарств тем, кто мог их принять. Кому-то становилось лучше, кому-то — хуже. Трое охотников умерли за эти два часа. Просто тихо перестали дышать, несмотря на все мои усилия. Их тела я тоже приказал змеям нести с собой.
Один из кровяшей очнулся и попытался что-то сказать, но я заставил его замолчать.
— Вопросы потом, — отрезал коротко. — Сейчас лечимся.
Монголы держались стоически. Даже в полубессознательном состоянии они не стонали, не жаловались. Выносливый народ, ничего не скажешь.
Змеи передали сигнал о вибрации земли — множество всадников двигаются в нашу сторону. Судя по ритму, это кони. Монголы. Твою мать!
Посмотрел на склон, по которому нам предстояло подниматься. Крутой подъём, каменистая поверхность, а у меня куча раненых и обожжённых людей.
Тут же выпустил ещё сотню змей и пятьдесят ползунов. Нужно было организовать транспортировку для всех пострадавших.
— Всех на монстров! — скомандовал я.
Рептилии принялись подхватывать тела охотников. Кто-то стонал от боли, кто-то висел безвольно. Змеи обвивались вокруг людей, превращаясь в живые носилки.
Подъём оказался крайне неприятным мероприятием. Каждая кочка отзывалась болью в обожжённых участках кожи. Охотники стонали и хрипели, но мы карабкались вверх, подальше от приближающихся монголов.