Накинул махровый халат, вышел из ванной. Стук в дверь.
— Господин! — поклонился Жора. — Кристаллы доставлены.
Он открыл дверь, и в комнату внесли тяжёлый деревянный ящик с металлическими уголками. Я взглядом показал, чтобы оставили меня одного.
За дверью слышались женские голоса. Девушки хотели поговорить, узнать подробности, но сейчас не время для бесед.
Сел на кровать, взял кристаллы размером с куриное яйцо в каждую руку. Грани сверкали, внутри пульсировала энергия. Закрыл глаза, потянул силу в себя. Магия ворвалась в истощённый организм потоком, каналы жадно впитывали энергию.
— Ах-хах! — вырвалось само собой, тело выгнулось дугой.
Ощущение было почти физическим. Как глоток воды в пустыне, как пища после долгого голода.
Истощение оказалось полным. Путешествие выжало все соки, а перед этим — спасение дирижабля, раны, постоянные бои. Маленькое тело работало на пределе. Детский организм не выдерживал взрослых нагрузок, нужно срочно восстанавливаться. Глянул на тонкие пальцы, сжимающие кристаллы. Появилось головокружение от резкого притока энергии, эмоции последних дней рвались наружу.
Взял следующую партию камней. Источник одиннадцатого ранга поглощал энергию, как ненасытная бездна. Кристаллы растворились за секунды. Третий. Пятый. Десятый. Драгоценные камни превращались в серую пыль. То, что убило бы обычного мага перегрузкой, для меня было лёгкой закуской. Сорок камней превратились в пыль.
Надеялся, что магическая подпитка ускорит физическое развитие, вернёт взрослое тело, но изменений не было. Тело оставалось детским. Процесс шёл по собственным законам, не подчиняясь желаниям. Дрожь в руках исчезла, мышцы перестали ныть. Голова прояснилась, энергия восстановилась на четверть.
Поднялся, надел костюм, глянул в зеркало и поморщился. Детское тело, до сих пор не могу привыкнуть.
Странное ощущение — словно разум и тело постоянно конфликтуют. Голова помнит опыт прошлой жизни, стратегическое мышление военного, холодный расчёт командира. А тело… Тело хочет бегать, прыгать, играть. Время от времени накатывает волной детская импульсивность. Хочется сорваться с места, закричать от восторга, залезть куда-нибудь повыше.
Сжал кулаки, почувствовал, как ногти впиваются в ладони. Боль отрезвляет, возвращает контроль. Не позволю этому телу диктовать мне свои правила. Я — Магинский Павел, граф, бей, глава рода. Пусть теперь в облике мальчишки, но с опытом и волей взрослого мужчины
— Павел Александрович! Все ждут в зале, — прозвучал голос Жоры за дверью.
Время настало.
— Идём! — бросил слуге, когда вышел.
Старик кивнул, направился по коридору размеренным шагом. Зашли в зал, и началось новое представление.
Лейпниш выглядел так, словно увидел призрака. Его обычно каменное лицо застыло в гротескной маске изумления. Брови взлетели вверх, глаза расширились, рот приоткрылся.
Медведь потёр глаза, моргнул несколько раз, словно не доверяя собственному зрению. Его огромные ручищи нервно теребили эфес меча. Взгляд метался между мной и дверью, как будто он искал объяснение своей галлюцинации.
Смирнов замер, сжимая в руке какую-то бумагу. Секунду назад он что-то объяснял присутствующим, но теперь застыл на полуслове, с поднятой для жеста ладонью. Документ медленно выскользнул из его пальцев и плавно опустился на пол. Никто даже не заметил.
Только Ольга не выглядела полностью ошеломлённой. В её глазах читалось скорее научное любопытство, чем шок. Алхимик до мозга костей. Её уже, видимо, заинтересовал механизм трансформации.
Евлампий же не смог сдержать эмоций, хотя это скорее дядя Стёпа. Он хохотал так, что согнулся пополам, хватаясь за живот. Слёзы текли по его лицу, плечи тряслись.
— Ах-а-ха-ха-ха-ха! — взрывался смехом алхимик. — Маленький Магинский… Это же умора! Что вы не смеётесь? Нет! Стоп! Срочно фотокамеру, нам нужно это запечатлеть. Лично мне одну копию.
— Успокоился! — произнёс я детским голосом.
Лампа продолжал хохотать, не воспринимая угрозу всерьёз. Слишком забавным казался ему ребёнок, изображающий грозного хозяина.
Кулак врезался под рёбра с хирургической точностью. Болевой шок отключил диафрагму мгновенно. Лампа согнулся пополам, хватая ртом воздух. Смех оборвался как по команде. Вместо ржания — хрипы и судорожные попытки вдохнуть.
— Господин Магинский! — Лейпниш наконец обрёл дар речи, но голос его звучал неестественно высоко. Он откашлялся и продолжил уже нормальным тоном: — Прошу прощения за… несдержанность некоторых присутствующих. Позвольте выразить искреннюю радость от вашего возвращения.