Он поднял на меня взгляд.
— Знаете, что самое страшное? — спросил адвокат. — То, что ваши методы работают. За несколько дней я добился больше, чем за все годы честного труда.
— Это вас пугает?
— Нет, — Сюсюкин покачал головой. — Это меня вдохновляет. Впервые в жизни я чувствую, что занимаюсь настоящим делом. Не защищаю мелких жуликов, а строю будущее.
Он снова подошёл к окну.
— Павел Александрович, — сказал тихо адвокат. — Я понял одну вещь: справедливость не существует сама по себе. Её нужно создавать — силой, умом, деньгами, любыми способами.
— И вы готовы к этому?
— Готов, — адвокат повернулся ко мне, в его глазах горела решимость. — Хочу помочь вам построить государство, где закон действительно работает. Где судьи не продаются, где права защищены не кошельком, а справедливостью.
— Это может стоить жизни.
— Лучше умереть за правое дело, чем жить в мире лжи, — твёрдо ответил Сюсюкин.
Я протянул ему руку.
— Добро пожаловать в род, Эдуард Эдикович!
Он пожал её крепко.
— Честь имею служить справедливости, Павел Александрович!
— Чуть позже вы принесёте клятву верности и крови, — улыбнулся я.
— Как пожелаете.
Мы вернулись к Булкину. Аристократ сидел в том же положении, только пота на лбу стало больше. Он нервно теребил край салфетки и поглядывал на дверь.
— Гаврила Давыдович, — начал я, усаживаясь на прежнее место. — Что касается наших с вами связей… Как вы уже в курсе, я и мой род с землями получили новый статус. Мы первая в стране независимая автономия, маленькая страна в стране.
— Да-да! — кивнул мужик, облизывая сухие губы. — Выведите яд.
— Обязательно, только после того, как закроем с вами все остальные вопросы, — продолжил неторопливо. — Зелья мои теперь будут стоить в пять раз дороже для империи, вам же я могу предоставить скидку…
Задумался, прикидывая цифры: «Нужно найти баланс между выгодой и тем, чтобы не убить партнёра непомерными расходами».
— Всего в три раза дороже прошлой стоимости.
— Это дорого! — тут же возмутился Булкин, привстав с кресла.
— Хорошо… — хрустнул шеей, глядя ему прямо в глаза. — Вы отказываетесь?
— Что? Нет! — вскочил аристократ, размахивая руками. — Я хочу приемлемую цену.
— Так я вам её дал, — улыбнулся в ответ. — В три раза дороже, чем для империи. Но есть возможность сбить до «в два раза дороже».
— Я слушаю, — Булкин сосредоточился.
Всё-таки торговать — это у него в крови. Даже умирая от яда, не может устоять перед возможностью хорошей сделки.
— Так как мы молодая и суверенная земля, — мой голос стал мягче, почти доверительным, — нам требуются союзники.
— Я готов! — тут же ответил мужик, наклоняясь вперёд.
— Мне нужна армия, инвестиции, выходы в империю и другие страны, — перечислил я, загибая пальцы. — Начнём с денег. Думаю, хватит пяти миллиардов вашей скромной помощи.
Аристократ встал и тут же обмяк. Глаза его закатились, лицо побледнело до серого оттенка. Пришлось подхватить Булкина за плечи, чтобы не рухнул на пол. Я выпустил лечение и немного поправил его состояние организма, заодно уменьшил содержание яда в крови, но не до конца — стимул должен оставаться.
Через пять минут Булкин пришёл в себя. Моргал, тяжело дышал, хватался за грудь.
— Павел Александрович… — выдавил он хриплым голосом. — Откуда у меня, скромного торговца из Томска, такие деньги?
— Булкин, — произнёс тихо Сюсюкин, поправляя очки. — Ваш род входит в двадцатку богатейших в нашей стране.
— Вот! — кивнул я, довольный поддержкой юриста.
— Простите, но столько я вам дать не смогу, — помотал головой мужик, держась за край стола. — Один!
— Мало… — поморщился я, качая головой. — Проще сдаться моим оппонентам, получить деньги за свою голову и сбежать.
— Господин, что вы такое говорите? — тут же вмешался Сюсюкин, с ужасом глядя на меня.
— Сойдёмся на трёх, — подмигнул аристократу.
То, что последовало дальше, можно было назвать театром одного актёра. Тридцать минут ожесточённых переговоров! Булкин ещё пару раз падал в обморок — то ли от яда, то ли от моих финансовых предложений. Кричал, плакал, просил его убить. Торговец пошёл на всё, чтобы получить выгодные условия.
Я наблюдал за этим спектаклем с интересом. Мужик даже на краю могилы умудрялся торговаться — требовал скидки, отсрочки, льготные периоды. Предлагал альтернативные схемы расчётов.
Сюсюкин сидел рядом с широко раскрытыми глазами. Для него это было откровение — как ведутся дела на самом верху. Никаких красивых речей о чести и благородстве, только голый расчёт и взаимная выгода.