Прогнал детские сомнения и лёг. Кожаная обивка была холодной и неприятно липкой от множества предыдущих экспериментов. Не хотелось даже думать, что именно на ней происходило.
— А если что-то пойдёт не так? — спросил я, устраиваясь поудобнее.
— Не пойдёт! — махнул рукой дядя Стёпа. — У меня огромный опыт в воскрешении. В прошлой жизни умирал раз тридцать, не меньше, и научился делать это красиво.
А чего тянуть кота за причинные места? Достало уже сдерживаться, контролировать это маленькое тело, крайне мешает думать трезво. Ещё выносливость страдает — детский организм быстрее устаёт.
Была у меня ещё одна задумка. Надеюсь, получится её воплотить. Если уж умирать, то я точно попробую это сделать.
Рыженький куда-то метнулся и протянул мне пузырёк.
— Один глоток, — кивнул он. — Вижу, что у тебя нет сейчас твоей магии яда, поэтому сработает.
Взял стекляшку, крутанул жидкость. Она переливалась в свете горелок — то прозрачная, то с золотистыми искорками. Открыл пробку, и в нос ударил сладковатый запах корицы с едва уловимыми нотками чего-то цветочного. Ничего в зелье не предвещало, что это яд.
— Будем! — поднял флакон и салютовал.
Дядя Стёпа приготовился наблюдать, достал какой-то странный артефакт — кристалл в металлической оправе с множеством тонких проводков. Штука слабо пульсировала магической энергией.
— Это фиксатор душевных колебаний, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Покажет, как твоя душа ведёт себя во время отделения от тела.
Я выпил один глоток. Жидкость оказалась приторно-сладкой, с послевкусием мёда и специй. Вернул яд алхимику, лёг и закрыл глаза.
Первые секунды ничего не происходило. Потом появилась лёгкая сонливость — словно после сытного обеда в тёплой комнате. Веки становились тяжёлыми, мысли замедлялись. Страха, паники или чего-то ещё не было, просто спокойствие. В сон потянуло мягко, без принуждения. Глаза начали слипаться. Теперь приступим к тому, что я задумал.
Дыхание замедлилось, сердце стучало всё реже. Звуки лаборатории словно отдалялись — бульканье колб, шипение горелок, скрип пера дяди Стёпы превратились в едва слышный фон.
Потом началось самое интересное. Я ощутил, как всё тело чешется изнутри. Не снаружи — именно изнутри, словно под кожей ползали тысячи муравьёв. А ещё источник вдруг вспыхнул ярким светом. Каналы начали болеть и одновременно… уменьшаться? Сжиматься? Сложно описать ощущение. В ядре источника открывались ниши, и там снова рождались знакомые мне стихии.
Зелёный свет яда загорел первым — холодный, змеиный, знакомый, как родной дом. Следом холодный синий ото льда — кристально чистый, режущий. Серебристый — подчинение монстров, металлический привкус власти. За ним закрытая часть с силой затылочника — тёмная, пульсирующая, полная скрытой мощи. И золотой свет нейтральной магии, тёплый и податливый.
Это было похоже на то, как оркестр настраивает инструменты перед концертом. Каждая стихия звучала по-своему, но постепенно они начинали сливаться в единую симфонию.
О… Я вижу себя, словно через воду и стекло одновременно. Что-то отделилось от тела и поднялось над кушеткой. Внизу лежал маленький мальчик с бледным лицом и неподвижной грудью. Рядом суетился дядя Стёпа, водя своим артефактом над телом и что-то быстро записывая. Размытые очертания тела и рыженького мелькали внизу, хотя алхимик больше походил на пятно света с постоянно движущимися контурами.
А вот и моя свободная ниша, которую я получил с седьмым рангом, открылась. Огонь ещё пульсировал в источнике, но слабо, словно угасающая свеча. И я потянулся к нему. Пытался достучаться, хоть и отделился от тела. Призывал его, активировал, заставлял течь по жилам. В бестелесном состоянии это было сложнее. Приходилось напрягать волю, концентрироваться на связи с источником. И… У меня получилось.
Огонь вспыхнул в источнике — не физическом, а в том отражении, которое я видел из своего нового состояния. Оранжевые языки заплясали в пустой нише, заполняя её тёплым светом.
На душе стало так спокойно, все проблемы оказались где-то там, далеко. Ничего не хотелось делать, кроме как просто расслабиться и наслаждаться этим состоянием. Смерть оказалась удивительно комфортной. Никакой боли, никаких забот. Только тишина и покой.
Но я пыхтел, хотя не уверен, что такое вообще возможно в моём состоянии. Посылал сигналы источнику, ловил вибрацию колеблющегося ядра. Потянулся к огню и активировал пустую нишу.
Процесс оказался мучительно медленным. В обычном состоянии магия текла сама, подчиняясь малейшему желанию. Здесь же приходилось буквально перетаскивать энергию по крохам, «уговаривать» её, принуждать.