«Что, человечек растерял своё высокомерие?» — в голосе королевы звучала издёвка.
— Заткнись! — рявкнул я, шагая к барьеру. — Лучше скажи, как его спасти!
Скорпикоз издала странный звук — словно металл проскрежетал по стеклу. Её жвала раздвинулись в подобии усмешки:
— Ты… Просишь меня о помощи? Какая ирония! Человек умоляет спасти монстра…
Осторожно опустил Ама на землю. Каждое его дыхание теперь звучало как предсмертный хрип. Чёрные нити яда добрались до шеи, расползаясь к голове тонкой паутиной смерти.
Я шагнул к мерцающему барьеру, положил руку на плёнку и выпустил магию. То, что случилось дальше, не поддавалось объяснению: весь барьер серой зоны исчез. Не просто дыра или разрыв, а вся преграда растаяла, словно её и не было.
Скорпикоз застыла, будто вкопанная. Даже сквозь её фасеточные глаза я чувствовал удивление, граничащее с шоком. Медлить было нельзя.
Подхватил Ама и, морщась от боли в рёбрах, зашёл в серую зону. Королева приблизилась, нависая надо мной своей громадной тушей.
— Ты знаешь, как спасти его? — мой голос прозвучал хрипло.
Лахтина медленно склонила голову, разглядывая умирающего медведя, и ответила:
«Нет, он умрёт».
— Я спросил у тебя другое, — процедил сквозь зубы. — Ты. Знаешь. Как. Его. Спасти? — растянул слова, вдруг эта дура не понимает.
Королева неторопливо повернулась всем телом, её сегменты заскрежетали друг о друга.
«Даже если и знаю… Зачем помогать лысой обезьяне, которая решила здесь меня запереть?» — прозвучал её голос в моей голове.
Внутри всё закипело. Сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Слушай, ты, жопа чешуйчатая! — процедил я. — Либо говоришь, как спасти моего медвежонка, либо сгниёшь здесь. Проведёшь всю свою жизнь в этом месте и сдохнешь, забытая и никому ненужная. Никто не вспомнит о какой-то там королеве. Останешься просто безмозглой тварью, настолько тупой, что побежала за врагом и застряла в ловушке.
Яд сочился из каждого моего слова. Меня бесило её высокомерие — такое же, как у Совета аристократов в прошлой жизни. Тот же снисходительный тон, та же спесь…
Скорпикоз дёрнулась молниеносно. Клешня сомкнулась на моём теле, сдавливая рёбра, хрустнули кости. Ядовитый хвост метнулся к лицу, но я не стал защищаться. Просто рассмеялся.
Это застало её врасплох, и массивное тело замерло. А внутри меня что-то шевельнулось. Та часть источника, которая отвечала за подчинение монстров, вдруг запульсировала в такт ударам сердца.
Мой голос изменился, став похожим на стрекот насекомых:
— Отпусти меня.
Клешня задрожала. Сначала едва заметно, потом всё сильнее, пока наконец не раскрылась, уронив меня на землю.
— Как его вылечить? — прохрипел я. — Если знаешь, я приказываю тебе. Отвечай!
Всё тело Лахтины затряслось. Чешуйки на панцире заходили ходуном, багровое свечение между сегментами вспыхнуло ярче. Хвост выпрямился, словно натянутая струна. А в моей голове зазвенел её крик, полный боли и ярости. Мощные лапы подкосились, и королева рухнула на землю. Её хвост безвольно упал следом, как у побитой собаки.
«Хватит! Остановись!» — мысленный вопль твари резал сознание.
Я не знал, что именно сделал. Просто пожелал, и мелодия, звучавшая по всей серой зоне, медленно затихла.
Она лежала передо мной — слабая, безвольная. От прежней мощи, грациозности и величия не осталось и следа. Лахтина отвернула массивную голову не в силах встретиться со мной взглядом.
А потом случилось то, чего я никак не ожидал услышать: королева разрыдалась. В моей голове звучали вой и отчаяние, такие пронзительные, что даже заныло в висках. Словно передо мной была не гордая повелительница монстров, а обычная баба, которая переоценила свои силы и теперь использовала единственное оставшееся оружие — слёзы.
Я выждал несколько мгновений.
— Ты знаешь, как его спасти? — мой голос звучал спокойно.
Сквозь скрежет панциря донеслось тихое «да».
— Помоги мне, — попросил я.
Скорпикоз поднялась на дрожащих лапах. Хвост по-прежнему безвольно волочился по земле. Она медленно подползла к медведю, склонила голову, изучая его фасеточными глазами. Клешня опустилась к Аму, сжала рукоять кинжала и одним резким движением вырвала его.
Тело медведя выгнуло дугой. Он захрипел, а потом его дыхание остановилось. Лахтина придвинулась ближе, из её пасти начала капать светящаяся жидкость. Капля за каплей падала на рану, растекаясь серебристыми ручейками.