— Павел Александрович, — процедил сквозь зубы Витас, когда мы наконец выбрались за пределы города, — если нас остановят…
— Выключи фары, — приказал, игнорируя беспокойство мужика.
— А как я?.. — запнулся Лейпниш, но я перебил его:
— По звёздам. Тут одна дорога рядом с железной. Просто держи ровно, и всё будет в порядке.
Красноречивый взгляд Витаса сказал всё, что он думал о моём предложении, но фары Лейпниш погасил. В кромешной темноте нам приходилось полагаться только на свет звёзд да на редкие проблески луны, выглядывающей из-за облаков.
«В порядке» не было ничего. Первые пять минут мы ехали более-менее нормально, потом влетели в какую-то яму. Меня подбросило так, что я ударился головой о крышу. Ещё через пару минут машина резко дёрнулась влево: Витас в последний момент заметил огромный валун посреди дороги.
— Чтоб меня отлюбил монстр… — выругался он, выравнивая руль.
Не успел я перевести дух, как мы наехали на что-то крупное и несгибаемое. Раздался отвратительный скрежет металла. Теперь из-под капота доносились странные звуки, похожие на предсмертный хрип раненого зверя.
— Кажется, мы оторвали глушитель, — мрачно констатировал Витас.
— Неважно, — отмахнулся я. — Главное — не останавливайся.
Я вылез через открытое окно, высунувшись на половину туловища, и потянулся к крыше машины. Ветер хлестал в лицо, растрёпывая волосы. Ночной воздух обжигал холодом, но я не обращал внимания — был слишком сосредоточен на своей задаче.
Вытащил из пространственного кольца паучков и приказал им облепить наше транспортное средство. Начал с одного — монстр расположился на багажнике, растопырив лапки и активировав свою маскировку. Затем второй, третий… Постепенно почти всю машину покрыли невидимые многоглазики. Они каким-то образом приклеивались к металлу, и их не сдувало встречным потоком.
Глухой стук колёс и протяжный гудок известили нас о близости поезда. Витас вдавил педаль газа в пол, и машина рванула вперёд. Несмотря на все повреждения, мотор работал на износ, выжимая последние лошадиные силы.
— Ещё не разогнался, — выдохнул Лейпниш, когда мы поравнялись с последним вагоном.
Я высунулся из окна, пытаясь разглядеть своих перевёртышей. И вот две чёрные тени на крыше поезда изогнулись, превращаясь в человеческие силуэты. Я отчаянно замахал им рукой, приказывая приступать к операции. Девушки заметили сигнал, и их силуэты вновь растаяли, превращаясь в дымку, которая просочилась внутрь законсервированного вагона.
Минуты тянулись мучительно медленно. Машина была на пределе своих возможностей, двигатель ревел, а поезд, будто издеваясь, начал набирать скорость.
«Ну давайте, быстрее», — мысленно торопил я девушек, глядя на постепенно отдаляющийся состав.
— Что делать? — напряжённо спросил Витас, его лицо в лунном свете казалось высеченным из камня.
— Гнать! — бросил я, вцепившись в ручку двери.
Ещё минута, и мы окончательно отстали бы… Но вот наконец на крыше последнего вагона появился чёрный дым. Девушки выбрались и спрыгнули. Витас резко затормозил, когда мы поравнялись с ними, чуть не отправив меня через лобовое стекло.
Я выскочил из машины, паучки последовали за мной. Елена и Вероника стояли на обочине — обнажённые, только лунный свет серебрил кожу. Чёрт, забыл взять для них одежду. Ну да ладно, сейчас не до церемоний.
— Павел Александрович, мы всё сделали! — гордо заявила Елена, её глаза сияли торжеством.
— Да, — улыбнулась Вероника, слегка дрожа — то ли от ночной прохлады, то ли от перевозбуждения. — Это было так экстремально, все чувства на пределе!
— Ну? — нетерпеливо кивнул я. — Что там с кристаллами?
— Было двести девяносто кристаллов, — отчиталась Елена, но почему-то отвела взгляд. — Мы взяли десять, как вы и сказали.
Я прищурился, внимательно вглядываясь в их лица:
— А теперь правду.
Вероника облизнула губы:
— Двенадцать, — призналась она тихо. — По одному мы… впитали. Их энергия такая чистая, Павел Александрович…
Я подошёл ближе, нависая над ними. Мой голос стал ледяным:
— Чтобы это было в последний раз! — отчеканил, чувствуя, как внутри поднимается глухое раздражение. — Сначала дело, а потом уже ваши потребности. Лучше вам не злить меня. Никакого свидания, сами виноваты!
— Простите… — они синхронно склонили головы.
Мы сели в машину. Витас усиленно делал вид, что его интересует только дорога, но я замечал, как взгляд Лейпниша то и дело соскальзывает к зеркалу заднего вида, где отражались обнажённые перевёртыши. Бедняга изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид профессионала.