— Теперь порежьте ладонь и опустите в чашу, — скомандовал он.
Я выполнил указание. Острый кинжал легко рассёк кожу, и несколько капель крови упали в жидкость. Та вспыхнула на мгновение, затем снова стала тёмной.
— Повторяйте за мной, — продолжил чиновник. — Я, Павел Александрович Магинский…
Я повторял слова клятвы, чувствуя, как что-то тяжёлое и вязкое обволакивает мою душу. Это была не просто формальность — я ощущал, как магия впитывается в кровь, сковывает меня обещаниями.
— Вот и всё, — закончил чиновник, когда я произнёс последние слова. — Теперь вы связаны клятвой с империей.
Уже ночь наступила, когда мы перешли к ещё одной формальности. Пришлось перед этим умыться и надеть чистую форму. Мне дали погоны капитана, чтобы я серьёзнее в глазах турков выглядел.
И вот с горой папок, дел, документов своих людей в руках меня вывели из административного здания. Бумажная пыль щекотала ноздри, вызывая желание чихнуть.
Топоров ждал у выхода. Его лицо было непроницаемым, но в глазах читалось что-то вроде уважения. Видимо, он не ожидал, что я выдержу весь этот марафон подписей и клятв.
— Жить будете отдельно! — заявил мне Топоров. — С обычными солдатами не пересекаетесь. Теперь всё, что у вас есть, объясняется назначением сюда и тем, откуда вы прибыли.
— Так точно! — кивнул я, пытаясь удержать в руках шаткую пирамиду из папок и документов.
— Докладывать только мне и, когда потребуется, лично генералу, — продолжил он.
— Понял, — ответил я коротко.
Полковник внимательно разглядывал меня, словно ожидал какого-то подвоха. Его правая рука то и дело прикасалась к рукояти пистолета в кобуре. Нервная привычка? Или предупреждение?
— Вопросы? Или что-то нужно? — уточнил с язвительной улыбкой полковник.
— Перину бы мягкую под спину, мяса горячего, да баб послаще, — хмыкнул я в ответ.
Топоров дёрнулся, челюсти его сжались, а глаза сузились до щёлочек.
— Но, если серьёзно, — заметил, как мужик начал краснеть. — Я там строение приглядел, вы меня оттуда забрали. Хозсклад. Пусть его расчистят. Доски нужны и инструменты. Сделаю там казарму.
— Всё сказал? — почему-то напрягся Топоров. Может, я слишком много прошу? Или он сам на этот склад глаз положил?
— Нет, — помотал головой. — Стройматериалов не жалейте. Мне ещё лабораторию рядом сделать нужно.
— А ты не охренел? — чуть сузил глаза полковник. Его правая рука сжалась в кулак, побелев от напряжения.
— Может, только самую малость, — дёрнул щекой. — Если нам нужно быть отдельно от всех, ещё потребуется мне с моим отрядом ловить тварей, чтобы создать противоядие. В общем, работы много, и лаборатория должна быть рядом.
Топоров смотрел на меня долго, не мигая. Я почти физически ощущал, как в его голове происходит борьба. С одной стороны, желание поставить наглого молокососа на место, с другой — прямой приказ генерала обеспечить меня всем необходимым.
— Сейчас прикажу, — кивнул Топоров, наконец решив эту внутреннюю дилемму.
— Тренировкой и подготовкой сам займусь, — добавил я, перехватывая поудобнее стопку папок. — Ещё бы вопрос с едой решить, чтобы мои не пересекались с остальными.
— Будет, — уже начал злиться мужик. Его глаза метали молнии, а усы топорщились, как у разъярённого кота.
— Ну, тогда всё. Я пошёл. Неделя на подготовку, и мы выйдем в бой.
Развернулся, не дожидаясь ответа, и направился в сторону склада, который присмотрел. Спиной чувствовал злобный взгляд полковника. Не беда. С такими, как он, я умею обращаться. Главное, что генерал на моей стороне. Пока, по крайней мере.
Тащил гору бумаг через весь лагерь. Солдаты провожали меня удивлёнными взглядами, некоторые даже останавливались, чтобы поглазеть. Ещё бы, странное зрелище: офицер с новенькими капитанскими погонами, нагруженный папками, как библиотекарь.
Мои только что закончили тренироваться и уже бежали навстречу. Их лица, красные от физической нагрузки, выражали удивление и лёгкое беспокойство. Что же командир с такой горой бумаг делает?
Уселся рядом с постройкой, сбросив ношу на траву, улыбнулся. А не так плохо. Одна проблема — другие солдаты, и я хочу, чтобы они все тянулись ко мне.
— Павел Александрович, — уставился Коля. — А что мы тут делаем?
Его худое лицо, всё ещё перепачканное сажей и пылью, выражало детское любопытство. За спиной толпились другие бойцы, не менее заинтересованные.
— Жить тут будем, — ответил я, устало проводя рукой по лицу. — Тренироваться и воевать.