— А проблема в том, Руднева, что вы оба должны быть не здесь, — я оглядел окрестности. Предрассветный туман окутывал землю, скрывая нас от возможных свидетелей. — Рязанов вообще обязан находиться в казарме под присмотром. А ты… Что ты забыла на нашей территории?
— А сам-то что тут делаешь? — попыталась перевести тему девушка, скрестив руки на груди.
Её взгляд стал вызывающим, словно это я был нарушителем, а не они.
— Не твоё дело, лейтенант! — резко оборвал Рудневу. — Викентий Никодимович, в казарму, я потом с вами поговорю. Выполнять!
Рязанов тяжело вздохнул. Я заметил, как он бросил прощальный взгляд на девушку, в котором читались беспокойство и какая-то немая просьба. Граф выбрался из траншеи и направился в сторону казармы, не сказав ни слова.
Мысленно сделал зарубку дать втык командирам, что пропустили засранца. Но это потом, сейчас нужно разобраться с наглой девицей.
— Слушаю, — повернулся к Рудневой, когда Рязанов скрылся из виду.
Екатерина расправила складки на форме и подняла подбородок. Всем своим видом она демонстрировала, что не признаёт мой авторитет.
— Магинский, это тебя не касается, — врубила обратку девушка, и её губы сжались в тонкую линию.
— Думаешь? — чуть склонил голову, рассматривая с насмешливым интересом. — Ну, тогда без обид. Появишься ещё раз у моей казармы — прикажу тебя расстрелять. А с Рязановым… у меня будет долгий разговор, после которого он отправится в госпиталь восстанавливаться. Слышал, ему там нравится.
Глаза Екатерины вспыхнули яростью. Она шагнула ко мне, сокращая расстояние, и с силой ударила кулаком в грудь.
— Вот что ты за человек? — воскликнула Катя, едва сдерживая гнев. — Почему всегда?.. — оборвала фразу, будто подбирая слова. — Он сотрудник ССР, его направили к тебе.
— Чтобы за мной следить? — уточнил я, скрестив руки на груди.
— Да! — поморщилась девушка, словно признание далось ей с трудом. — Таков приказ. Тут важный участок фронта, а ты крайне эксцентричная личность. Ещё твоё общение и отношения с майором Сосулькиным. К тому же предстал перед князем, — она говорила быстро, как заученный текст. — Сам понимаешь, начальство хочет понять, что за игру ты ведёшь.
Я не мог не улыбнуться. Наивно полагать, что поверю в такую откровенную чушь. Да, конечно, за мной следят — это факт. Но не столь примитивно и не так открыто.
— И ты думаешь, я в эту ерунду поверю? — улыбка стала шире.
Руднёва открыла рот и начала заикаться от возмущения. Её щёки покрылись красными пятнами.
— Ты о чём? — выдавила из себя девушка. — Это правда!
— Какие документы он тебе передавал? Какое послание ты вручила ему? — хмыкнул, наблюдая за реакцией. — Ещё есть возможность сказать правду. Иначе я могу её и силой получить.
Девушка отшатнулась, словно от пощёчины. Глаза расширились, а рука снова непроизвольно дёрнулась к поясу. Но в этот раз Катя справилась с собой быстрее.
— Тогда! Тогда… — вспыхнула она. — Тебя казнят! Понял? Это секретная информация. Понимаешь? Я ничего не расскажу, хоть пытай, насилуй.
— Ой да кому ты нужна, — улыбнулся, глядя на её вспыхнувшее лицо. — Ты свой выбор сделала. Удачи! Лучше не будь рядом с моими людьми.
Развернулся и пошёл. Краем глаза заметил, как девушка покраснела ещё сильнее — от злости или от стыда, понять трудно. Она даже руку подняла, чтобы потрясти ею в моём направлении, но так и не решилась выкрикнуть что-то вслед.
М-да, просто не получилось. Ломать Рудневу нет смысла, тогда ко мне действительно могут возникнуть вопросы. Но и ничего не делать, я не могу, поэтому…
Двигался быстро, сливаясь с утренними сумерками. Голова была тяжёлой после бессонной ночи, но мысли работали чётко. Итак, Рязанов и Руднева явно что-то замышляют. И это «что-то» не имеет ничего общего с официальным наблюдением. Слишком уж нервные, слишком скрытные. Нужно разобраться и с ними тоже.
Казарма показалась впереди. Несколько командиров стояли у входа, переминаясь с ноги на ногу в утренней прохладе. При виде меня они выпрямились, пытаясь создать видимость бодрости.
— Костёв! — крикнул я, подойдя к нашей казарме.
— Здесь! — тут же появился пацан, выскочив словно из-под земли. Его худое лицо было заспанным, но глаза смотрели внимательно.
— Кто выпустил Рязанова?
— Кто? — повторил он, моргая с недоумением.
— Это я у тебя спрашиваю, — мой голос стал жёстче.
Коля заметно напрягся. Он выпрямился, как струна, и сглотнул:
— Никто не выходил, господин, — заявил уверенно, но в глазах мелькнуло беспокойство. — Я сам стоял на страже, потом Петров заступил. Могу поклясться, никто из казармы не выходил.