— Крайне слабо, — покачал головой. — При чём тут Топоров?
— Год назад он был ранен в бою, — ответил Сосулькин, понизив голос. — Лежал в госпитале и почти умер от яда, которым его отравили. А потом вдруг выздоровел и тоже изменился. Отказался от старых друзей и знакомых. Стал себе на уме, — продолжил мужик.
Я нахмурился, анализируя его слова. Если посмотреть на это с другой стороны, учитывая мои знания о монстрах и перевёртышах… Если это не просто заговор, а что-то более странное? История звучала безумно, но в этом мире я уже видел немало невозможного.
— Майор! — поднялся. — Звучит крайне конспирологически. Люди меняются, а фактов у вас нет.
— Магинский! — схватил меня Сосулькин, его пальцы впились в ткань моей формы. — Послушай. Я тебе клянусь родом и кровью, что не вру.
— Вы можете в это верить, — ответил, осторожно освобождаясь из его хватки.
— Хорошо… — выдохнул мужик, сдаваясь. — Всё, что я знаю: на них почему-то не действует яд. Это ещё одна причина использовать тебя. Я выяснил, что ты обладаешь двумя видами магии.
— Никакой личной жизни, — поморщился, мысленно отметив, что Сосулькин знает слишком много.
Замер, анализируя полученную информацию. Болеют или при смерти. Госпиталь. Выживают. Становятся другими людьми. Не действует яд… Последовательность заиграла новыми красками.
Рязанов! Он очень подходит под это описание. Вспомнилось, как мой яд не подействовал на него. Мысли понеслись вперёд. Если предположить, что это возможно, то тогда…
Амбивера написала про Топорова. Тут что-то больше, чем просто предатели. Что если в этой войне играют силы, о которых мы даже не подозреваем?
— Ты мне веришь? — спросил Сосулькин, вглядываясь в моё лицо.
— Нет, — ответил твёрдо. — Кое-что проверю и потом смогу вам сказать точно.
— Что? — попытался остановить меня майор, но я уже направлялся к выходу.
Слова военного снова и снова прокручивались в моей голове, пока я шагал по тёмному лагерю. Думал, как поступить. Попытаться сломать Рязанова и узнать? Не вариант. Почему-то я уверен, что не получится.
Мыслями вернулся к нашему бою с графом, к попыткам сделать из него рядового. Он всё стерпел, хотя прежний Рязанов — тот, что был со мной в вагоне, когда мы ехали на фронт — такое бы не вытерпел. Ещё один звоночек в пользу слов Сосулькина.
Крайне хреново, что мой яд не действует на графа. Это бы сильно упростило мне задачу. Очень…
Возвращался в казарму, погружённый в размышления. Внезапно что-то просвистело мимо уха и ударилось о землю возле моих ног. Обернулся, мгновенно напрягшись и приготовившись к атаке. Маленький камешек… Кто-то явно пытался привлечь моё внимание, а не навредить.
— Магинский! — прошептали со стороны оврага. — Магинский!
Прищурился, пытаясь разглядеть источник голоса в темноте. Ночное небо было затянуто тучами, и лишь редкие звёзды пробивались сквозь них, давая минимум света. А девушка достаточно настойчива. Я узнал этот голос.
Свернул с дорожки и спустился в неглубокий овраг, окружённый редкими кустами. Екатерина Руднева стояла там, прижавшись спиной к земляному склону. Её форма почти сливалась с тенями, а лицо казалось бледным пятном в темноте. Руки нервно теребили пояс, на котором висела кобура с пистолетом.
— Чего тебе, Катюша? — склонил голову, разглядывая её напряжённое лицо. — Лишил ночного друга, и теперь ты ко мне пристаёшь?
— Да… Пошёл ты! — возмутилась тут же Руднева, её глаза сверкнули в темноте. — Я вообще-то пришла помочь.
— Правда? — удивился, не скрывая скептицизма.
— Можешь не верить мне, Магинский, — надула она губки, отворачиваясь, — но я передала твоё послание начальству. Вот приказ!
Она протянула мне сложенный вчетверо лист бумаги. Я взял его, мимолётно отметив, что пальцы девушки были ледяными. Нервничает? Или просто замёрзла, ожидая меня в ночной прохладе?
Развернул бумаги. Пробежался глазами по строчкам, написанным жёстким, размашистым почерком. Журавлёв приказывал мне отстать от Рязанова. У него своя задача тут: никак не трогать и не мешать. Он подчиняется мне, но…
— Интересно-то как, — улыбнулся, складывая бумагу. — Словно кто-то мои мысли читает. А помощь в чём? — склонил голову, изучая её лицо в полумраке.
Девушка переминалась с ноги на ногу, явно нервничая. Она облизнула губы и опустила глаза, прежде чем ответить:
— Мне приказали следить за тобой, — опустила взгляд Катя. — И если ты помешаешь, то я вынуждена буду тебя задержать.