Я мысленно отметил эту деталь. Физическая сила… Неужели ещё один признак светлячков? Или просто полковник — крепкий мужик? В любом случае пригодится.
Мы миновали двор. Вокруг административного здания суетились писари и адъютанты, таскали бумаги, передавали приказы. Несколько высокопоставленных офицеров стояли у входа, обсуждая что-то, отмечая пометки на карте. При моём появлении все примолкли. Взгляды буквально буравили спину, когда мы поднимались по ступеням. Я ощущал нервозность, витавшую в воздухе.
Внутри здание выглядело аскетично. Голые каменные стены, минимум мебели, отовсюду доносились голоса. Из одной комнаты раздавались крики — кого-то допрашивали, причём весьма жёстко.
Лейтенант привёл меня к допросной номер три. Звуки из остальных кабинетов подтверждали, что они все заняты пленными турками. Не лучшее место для беседы, но полковник явно хотел создать определённую атмосферу.
Вот что за замечательные мне люди попадаются! Один лучше другого, и все как на подбор. Везёт… Госпожа удача на моей стороне. Сто процентов.
— Ждите здесь, — сказал лейтенант, указывая на дверь. — Полковник скоро подойдёт.
Я кивнул и зашёл в комнату.
Полумрак, запах пота и крови. Узкий стол посередине, два стула — стандартная обстановка для допросной. Сел за стол и начал ждать.
Для посторонних я выглядел спокойным, но внутри шла активная подготовка к предстоящему разговору. Паучки заняли свои позиции на потолке. Я перебирал возможные сценарии, готовил ответы на вопросы, продумывал, как проверить Топорова.
Дверь резко открылась, впуская полковника. Он вошёл стремительно, с силой захлопнул створку. От удара задрожали стены.
— Магинский! — рявкнул мужик вместо приветствия.
— Борис Иванович, — я встал и поприветствовал его. — Что случилось?
— Ты! — он ткнул в мою сторону указательным пальцем. — Задурил голову генералу, получил отпуск на фронте. Ничем не занимаешься, солдаты в твоём подчинении совсем расхлябались. Армия из-за тебя страдает. Вот что!
— Понятно, — спокойно принял обвинения.
— Что тебе понятно? — распалялся Топоров. — Из-за тебя на наш лагерь напали! Ты это понимаешь? — он с размаху ударил кулаком по столу.
— Понимаю, — кивнул, сохраняя спокойствие. — Вот только проблемы не вижу.
Лицо полковника покраснело от ярости. Вены на лбу вздулись, пульсируя.
— Я тебе сейчас устрою! — начал он, тяжело дыша.
— Полковник, — обратился мягким тоном, — что вас удивляет? То, что я обещал генералу, уже начало воплощаться в жизнь. Мой взвод ещё даже на поле боя не вышел, а я уже цель. Всё, как договаривались. Турки услышали обо мне и отряде от пойманных наших солдат. Их так это впечатлило, что даже сами пришли меня проверить.
Топоров замер. Его лицо исказилось: желваки ходили под кожей, зубы скрипели. Он буравил меня взглядом, полным ярости.
— Твои люди были обязаны увидеть приближение врага! — сменил тактику полковник. — Подать сигнал! Отбить! Вы, мать вашу, солдаты русской империи!
— Именно так они и поступили, — парировал я. — Итог? Почти никто не пострадал,, даже строение цело. Вылазка врага провалилась. Я жив, мои люди — тоже, элитный отряд в действии. Вот, что узнали турки, и это ещё раз их убедило в моей легенде.
— Ты ещё и хвастаешься? — выдохнул Топоров.
— Ни в коем случае, — чуть склонил голову в притворном смирении.
— У тебя погиб лейтенант! — схватил меня за грудки полковник. — Граф! Ты это понимаешь? Не в бою, а, сука, в казарме, так ещё в твоём кабинете!
Его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Я чувствовал исходящий от мужика жар, видел каждую красную прожилку в налитых кровью глазах. Но страх не накатывал. То ли потому, что я уже на это насмотрелся в прошлой жизни, то ли ярость полковника была слишком показной, слишком театральной. Он схватил меня за грудки.
— Более чем, — согласился, не пытаясь освободиться от его хватки. — Я минимизировал последствия, как мог. Пострадал сам, чтобы спасти остальных.
— Уже поднялся вой среди земельных, — Топоров наконец отпустил меня, отступив на шаг. — Мало того, что сделал его почему-то обычным рядовым. Графа? Мага? Ты что, совсем больной сопляк? Решил причиндалами помериться? Так ещё и использовал для этого своё звание.
— Борис Иванович, — встал, разглаживая помятый обгоревший китель. — Не знал, что вы так радеете за нашего брата.
Я заметил, как напряглись руки полковника. Он резко опустил их на стол, и раздался оглушительный треск. Стол раскололся пополам, будто был из картона, а не из дерева.