— Генерал, — снова изменил интонацию на более мягкую, преисполненную уважения. — Ваш план… Уверен, вы понимаете, что он весь… Непонятно, с кем этот рух работает, на кого. Генеральное сражение может обернуться провалом. Вдруг турки уже в курсе и готовы?
Ростовский поморщился, его лицо исказилось от плохо скрываемого гнева. Источник генерала реагировал на эмоции, наполняясь энергией, готовой вот-вот вырваться наружу. Но князь умело держал себя в руках. Представляю, как он разочарован: столько подготовки, смертей, затраченных ресурсов, а в итоге всё пойдёт коту под хвост.
Вдруг у генерала на столе замигал красный кристалл. Ростовский тут же поднял руку и деактивировал все глушилки, воздух в шатре снова стал легче. В этот момент в дверь постучали.
— Ваша светлость! — позвал голос снаружи.
— Входи, — бросил генерал.
Полог отодвинулся, и в шатёр заглянул Топоров. Его взгляд сначала метнулся к Ростовскому, потом ко мне, и в нём отразилось плохо скрываемое раздражение.
— Там… турок едет под белым флагом к нам, — сообщил полковник с явным недоумением.
— Чего? — синхронно произнесли мы с генералом.
— Дипломат, видимо, — добавил Топоров. — С представителями из высшего командования противника.
По его тону было ясно, что это нечастое событие на фронте.
— Свободны, Магинский, — махнул рукой Ростовский. — Я подумаю над вашим предложением.
Козырнул и вышел из шатра. Топоров сверлил меня взглядом, полным неприкрытой ненависти.
По дороге обратно в моей голове крутились три мысли. Первая: «Дипломат? Зачем? Почему сейчас? Весьма странное совпадение после нашего ночного рейда. Может, они чего-то испугались?»
Дальше: «Как мне активировать Топорова и не сдохнуть? Уже был близок к смерти в битве с Рязановым, а полковник явно сильнее».
И последняя: «Зелья. Нужно начать готовиться». В том, что князь согласится на мои условия, я почти уверен. Слишком сильно он хочет разобраться с рухами.
Шёл по лагерю, кивая тем, кто приветствовал меня. После ночного боя мой взвод стал живой легендой. Солдаты и офицеры других подразделений провожали меня взглядами. Кто с уважением, кто с завистью, а некоторые — и с нескрываемой неприязнью.
Взвод расположился на старом месте. Солдаты успели восстановить разрушенную взрывом часть. Не зря я их гонял на тренировках: они не только умеют воевать, но и строить.
Подошёл ближе и замедлил шаг. После такого напряжённого боя нужен отдых, и я не хотел тревожить бойцов без необходимости. Но, похоже, некоторые ещё не спят. Из казармы доносился приглушённый разговор. Я остановился у входа, прислушался.
— … Да говорю тебе, сам видел! Турок с перерезанной глоткой, а рядом нет никого. Словно призрак его убил…
— Призрак? — ответил другой голос с усмешкой. — Наслушался всяких бредней!
— Всё равно… — продолжил тот, и в его тоне зазвучало уважение. — Такого боя я ещё не видел. Мы прошли сквозь них, как нож сквозь масло. Эти турки бегали, как ошпаренные.
— Да и зелья… — подхватил третий, ранее молчавший. — Мне в плечо саблей рубанули, так я даже не почувствовал! Потом уже увидел, что рукав в крови.
Я тихо покачал головой. Вот что значит моя алхимия в действии. Смирнов отлично поработал с зельями: эффект превзошёл ожидания, и это с учётом сильного разбавления. А что будет, если использовать неразбавленные? Такого врагу лучше не видеть.
Я вошёл в казарму, и разговоры тут же стихли. Бойцы, сидевшие на койках, вскочили, вытянувшись по струнке.
— Вольно, — махнул рукой. — Отдыхайте. Сегодня вы заслужили.
Один за другим они расслаблялись, но не садились, ожидая моих дальнейших указаний.
— Всем спать, — распорядился. — Завтра много работы.
Солдаты тут же разбрелись по койкам. Я прошёл через казарму к своему восстановленному кабинету. Внутри пахло свежим деревом и смолой.
Снял обгоревший китель, бросил на стул. Надо бы привести себя в порядок: умыться, смыть запах гари и крови. Воды с собой у меня не было, пришлось вернуться в основную часть казармы и набрать из кадки. Когда закончил, силы почти покинули меня. Тело требовало отдыха, а разум — осмысления всего произошедшего.
Прежде чем лечь, достал из пространственного кольца заларак — второй, запасной, который так и не смог активировать. Вертел иглу между пальцами, размышляя, что могло пойти не так.
Почему она не установила связь со мной? Была ли проблема в самом артефакте или во мне? Может, встреча с рухом как-то повлияла на мою способность подключаться к артефактам?