— Форма ПР-4, — ответил клерк с непроницаемым лицом. — Распишитесь здесь, здесь и здесь. Нет, не там. Вот тут.
У него на лице такое выражение, словно он объясняет ребёнку, как завязывать шнурки. Пальцы в чернильных пятнах ловко выхватывали нужные бумаги из общей кучи и подсовывали их мне.
Я подписывал тонну документов. Для начала договор о том, что соглашаюсь сам стать мишенью для турок и что в случае моей смерти никто не может винить императора и генерала Ростовского. По факту — письмо на крайний случай в мой род.
— Распишитесь. Вот тут. И тут. И здесь ещё нужна подпись, — монотонно жужжал над ухом писарь. — А теперь вот эти три экземпляра.
— Да сколько можно? — не выдержал я.
— Война, господин старший лейтенант, — это ещё и бумажная работа, — философски заметил парень. — Особенно, когда речь идёт о таких… особых ситуациях.
Следующая куча бумаг — о том, что я теперь за одним днём из специальной части элитных офицеров. И много похожего. Это, скорее всего, будут использовать, чтобы шпионы доложили туркам.
— Очень важный документ, — писарь протянул мне ещё один лист. — Подписывая его, вы берёте на себя ответственность за жизнь каждого из ваших подчинённых.
Я взял бумагу и внимательно прочитал. Действительно, ответственность за всех в моём взводе теперь лежит на мне. Тут написано, что я лично выбрал каждого человека в отряд, хотя это было не так. Но какая разница, если в итоге всё складывается, как нужно?
Потом приволокли толстую книгу, похожую на энциклопедию болезней.
— Что это? — спросил я, раскрывая пыльный том.
— Устав специального подразделения, — пояснил новый клерк, сменивший прежнего. — Вы должны ознакомиться и подписать каждую страницу.
— Каждую?.. Тут их пятьсот!
— Пятьсот двенадцать, если быть точным, — прогнусавил он. — И на каждой требуется ваша личная подпись.
Я выругался и принялся за работу. Рука начала болеть уже после сотой страницы, но останавливаться нельзя. Это как марафон: если встанешь посреди дистанции, потом будет гораздо труднее продолжить.
Помимо прочего, я мог заниматься слежкой и расследованиями в гарнизоне. Но теперь… Сначала обо всём докладываю князю, дальше по нашим договорённостям — Сосульке (о которых знаем я и он) и только потом — ССР.
Ещё раз письменно подтвердил, что создам зелье против степных ползунов. Смирнов должен со всем добром скоро прибыть сюда.
— А это что за бумажка? — спросил, когда передо мной положили бланк с алой полосой по диагонали.
— Это специальная форма, — ответил писарь шёпотом, оглядываясь, словно боялся, что нас подслушивают. — Её подписывают только те, кто… Ну, вы понимаете.
— Не понимаю, — покачал головой.
— Те, кого могут взять в плен, — писарь совсем понизил голос. — Особо ценные кадры, которые владеют секретной информацией. Вы же понимаете… В случае пленения…
Я понимал. Подписывая эту бумагу, фактически заявляю, что меня не будут спасать, если турки вдруг захватят. В ней содержался протокол действий при попадании в плен и, судя по тому, что я заметил при быстром прочтении, — инструкция, как покончить с собой, если информация находится под угрозой раскрытия.
Тут же запихнули ещё один документ. Лист бумаги с гербом империи, на котором крупными буквами было написано всего несколько строк. Обязательство хранить в тайне то, что происходит в отряде, и ни при каких обстоятельствах не разглашать детали операций.
Ещё целый час я подписывал различные обязательства, расписки, свидетельства и тому подобную бюрократическую чушь. А потом клерк достал из специального ящичка небольшую коробочку и торжественно положил её передо мной.
— Погоны капитана, — с видимым удовольствием произнёс он. — Поздравляю с повышением!
— А-а-а… — только и выдавил я из себя. — Благодарю!
На этом всё закончилось? Да не в раз… Мы приступили к главному.
Я приносил клятвы полковнику: о неразглашении плана Ростовского, о своих истинных целях, вообще обо всём. К тому же на случай, если меня схватят и будут пытать.
Чиновник в золочёных очках — я так и не понял, кем он был и откуда взялся — подвёл меня к небольшому столику, накрытому красной тканью. На нём стояла чаша с какой-то тёмной жидкостью и лежал кинжал с замысловатой рукоятью.
— Проведём обряд клятвенного связывания, — произнёс торжественно очкарик.
— Чего? — не понял я.
— Имперская процедура, — пояснил чиновник. — Для особых ситуаций. Возьмите кинжал.
Я взял оружие. Лезвие блеснуло в тусклом свете керосиновой лампы. Мужик начал бормотать какие-то слова, похожие на заклинание. Воздух в комнате, казалось, стал плотнее.