Я обернулся. В глазах генерала читалось искреннее любопытство.
— Он… Ублюдок Топоров, — сделал паузу, чувствуя, как закипает внутри ярость. — Эта тварь была рядом с моей казармой и лично её подорвала. А потом началось наступление турецких магов. Теперь это личное. Завтра днём в 12 часов будьте готовы «гасить» его, когда он активизируется. Позовите полковника к себе и предупредите остальных.
Глава 16
Я вышел из палатки генерала. В голове плескалась только холодная расчётливая месть, многое придётся оставить на потом.
Идти мне особо некуда, нет больше нашей казармы и лаборатории. Перед глазами всё ещё стояли обугленные тела моих ребят. Сорок восемь человек… Сорок восемь, сука, здоровенных мужиков, каждый из которых стоил десятка турецких солдат. И теперь их нет, просто нет. Превратились в куски мяса с запахом горелой плоти.
По телу прошла дрожь, она не от холода. Гнев, ярость, жажда мести — всё это кипело внутри меня, грозя выплеснуться наружу. Я вцепился в ворот кителя, с трудом удерживаясь от того, чтобы прямо сейчас не сорваться и не побежать отрезать плоть с Топорова. Кости всё ещё болели после перелома, источник не восстановился до конца, да и тварь он сильная. Нужно дождаться завтра и действовать по плану. Разберёмся со светлячком при поддержке орлов генерала, а уж потом повеселимся с турками.
Решил вернуться в медчасть. Ноги сами понесли меня в ту сторону, куда недавно оттащили моих солдат. Под злые и весьма возмущённые взгляды докторов я вернулся. Одна из медсестёр что-то пробормотала, мол, «ему же запретили вставать», но не решилась мне перечить.
В палатке сильно пахло йодом и чем-то ещё — сладковатым, металлическим. Кровь… Я видел её на простынях, на бинтах, на руках врачей, которые сновали между койками. Стоны и крики наполняли воздух, смешиваясь с командами медиков.
Нашёл свою койку и рухнул туда. Тело отозвалось болью: внутренние повреждения ещё не зажили до конца, несмотря на все выпитые зелья.
— Вам, как я понимаю, не нужна помощь? — спросил у меня мужчина в халате, затянутом ремнями на поясе, и с перекинутым через плечо стетоскопом.
— Нет, — мотнул головой.
Он постоял рядом секунду, явно решая, стоит ли спорить. Может, хотел что-то сказать о том, как я выгляжу, но передумал, только махнул рукой и отошёл. У него хватало других пациентов, которые действительно нуждались в помощи.
Когда меня оставили в покое, я достал зелья. Пора найти Смирнова. Многие уже спали в момент моего обхода больных. Прошёлся вдоль рядов, всматриваясь в искалеченные лица одно за другим. Кто-то без сознания, кто-то стонал, кто-то смотрел пустыми глазами в потолок.
Каждому из моих солдат я оставил по лечилке. Одну положил под подушку, другую — в руку. Это лучшее, что им здесь дадут. Врачи пытались мне помешать, но я не слушал их. Мои ребята, мои правила. Если нельзя отменить удар судьбы, то хотя бы облегчу их страдания.
Наконец отец Ольги был найден. Мужик лежал с перевязанным лицом. Я сел рядом с ним, чуть отодвинул бинты. Не так страшно, как казалось на первый взгляд. Ожоги, порезы, синяки… Но нет ничего, с чем не справились бы мои зелья.
Вылил ему одну лечилку в глотку, а другую — на бинты. Потребовалась пара минут, чтобы он пришёл в себя.
— Павел Александрович? — уставился на меня мужик, морщась от боли.
— Рад, что вы в порядке, — кивнул в ответ.
Глаза Смирнова забегали по помещению. Он пытался сесть, и я положил руку ему на плечо, удерживая.
— Простите меня, но всё, над чем мы работали… — мужик поднялся на локтях, несмотря на мои предостережения. — Уничтожено.
— Ничего страшного, — хмыкнул. — Сделаем ещё.
Мы замолчали. Рядом кто-то стонал, в другом конце палатки кричал раненый. Медбрат пробежал мимо нас с охапкой окровавленных бинтов.
— Много? — спросил меня Смирнов после долгой паузы. В его глазах отразились понимание и сочувствие.
— Сорок восемь человек. Остальные ранены.
Он резко выдохнул, словно получил удар в живот.
— Мне жаль… — уселся алхимик, глядя прямо перед собой. — Это были ваши люди.
Я лишь кивнул. Не хотел сейчас об этом говорить, и так внутри бушует пожар. Молодое тело требует вскочить и бежать спускать с Топорова кожу прямо сейчас. Только опыт и холодный рассудок кое-как удерживали порыв.
Мне не раз приходилось терять людей: в прошлой жизни, в этой. Перманентно. Но каждый чёртов раз было больно, только я не мог себе позволить показать эту боль.
— Какой у вас план? — уточнил отец Ольги, прервав мои мрачные мысли.
— Всё тот же. Вы мне нужны.
Его очки съехали на кончик носа, и он поправил их дрожащим пальцем. Глаза алхимика сверкнули решимостью сквозь стёкла.