– Луиза, вы мне можете доверять.
– Я повернусь на бок, – сказала она. – Прижмитесь ко мне и обнимите меня за талию. Я сделал так, как она просила.
– Вот так... так мы спали, Кэнди и я.
– В Чикаго у меня есть девушка, – сказал я. – Иногда мы тоже так спим.
– Так хорошо, правда? Приятно чувствовать друг друга.
– Правда.
Я прижался к ней, она была мягкой, и от нее приятно пахло. Может, это были дешевые духи, но мне нравился запах. Я почувствовал, как возбуждаюсь, и постарался отстраниться от ее круглой маленькой попки. Но она еще крепче прижалась ко мне и грустно сказала:
– Кэнди был таким милым.
Вскоре она снова начала тихо плакать в мой носовой платок. Возбуждение оставило меня. Я продолжал обнимать ее за талию, прижимая к себе.
– Что мне делать без тебя, Кэнди? Что мне теперь делать?
Я гладил ее по голове и приговаривал:
– Тихо, тихо. Вскоре Лулу уснула.
Я тоже уснул, но проснулся от жуткого крика, подскочив в постели.
– Какого черта, что это такое?
Луиза сидела у стола и причесывала свои короткие светлые волосы. На ней было то же самое розовое платье, в котором она была вчера. Она, как и я, спала в одежде. Девушка улыбнулась. Лицо у нее было не накрашено, и ей вполне можно было дать тринадцать лет. Но такие тринадцать, что мальчишки, глядя на нее, начинают переосмысливать свое отношение к девочкам.
Она забавно улыбалась.
– Глупый, это поет петух. Ты что, никогда раньше не был на ферме?
Я провел рукой по лицу. Солнечные лучи начинали пробиваться в окно, хотя казалось, что на улице еще было темно.
– Нет, – ответил я. – Я на ферме в первый раз.
– А я росла на ферме. Мой отец – фермер.
– Ты по нему скучаешь? Она выглядела очень грустной.
– Иногда, но мне кажется, что он по мне не скучает.
– Почему?
– Потому что считает меня плохой девушкой. Грешницей!
– Твой отец – верующий человек?
– Слишком религиозный. Он бил меня ремнем, потому что я не была такой же.
– О, мне так жаль.
Она пожала плечами.
– Но даже когда он меня бил, я знала, что он меня любит.
– Извини.
Она положила на стол щетку, подошла к постели и села рядом.
– Иногда люди таким образом показывают свою любовь к вам.
– Когда они тебя бьют?
Она кивнула.
– Я не считаю, что это наилучший путь. Я бы сама никогда не смогла кого-нибудь ударить. И Кэнди, он меня почти не бил. Наверное поэтому я так сильно его любила.
Кажется, сегодня утром ей стало легче. Она признала тот факт, что Кэнди умер. Может, в этой компании смерти были обычным явлением.
– Ты когда-нибудь видела, как кто-то умирал?
– Да, дважды.
– Ты хочешь сказать, что видела, как умирали люди, работавшие с Кэнди?
Она кивнула.
– Их подстрелили на работе.
– Понимаю.
– И Кэнди убивал людей. Я не ходила с ним на работу, поэтому никогда этого не видела. И мне не хочется думать об этом.
– Кто те люди?
– Те, кого он убил? Охранник в банке и заместитель шерифа. Кэнди не любил вспоминать об этом.
– Да?
– Да. Он боялся электрического стула.
Я ничего не сказал.
– Теперь ему нечего бояться, – заметила Луиза и снова заплакала, прижавшись лицом к моей груди.
Я держал ее в своих объятиях. Когда она успокоилась, я вытер ей глаза покрывалом, и она храбро улыбнулась мне. Я утонул в ее прекрасных карих глазах.
– Вы не воспользовались моим положением в прошлую ночь.
Я судорожно проглотил слюну.
– Многие мужчины не удержались бы от этого.
– Ничего не могу сказать по этому поводу.
– Вы тоже могли бы это сделать, я была такой беззащитной.
– Мне кажется, вы храбрая девушка. Когда меня увидели ночью, то закричали так, что напугали бы любого.
Она покачала головой.
– Это ничего не означает. Вы могли силой овладеть мной. Мужчина всегда может сделать это, если он захочет женщину.
– Вы хотите сказать – изнасиловать ее.
Она кивнула головой.
– У нас с девушкой так не знакомятся.
– Откуда вы приехали?
– С Востока.
– Поэтому вы такой учтивый джентльмен? Я улыбнулся.
– Меня в первый раз называют джентльменом.
– Наверное, я стану вас так называть. Джентльмен Джим. Настоящий джентльмен в этом паршивом мире.
– Можно просто Джимми.
– Нет, мне нравится Джентльмен Джим.
Луиза тоже улыбнулась. Она изо всех сил старалась быть веселой, и я был рад, что она так старалась.
– Как скажешь, – согласился я.
Она схватила меня за руку и вытащила из постели.
– Пошли, Джентльмен Джим... Старушка-девушка с фермы хочет показать тебе настоящую ферму. Пошли быстрее...
34
По двору разгуливала дюжина кур. Они усердно разыскивали пищу. Две курицы, одна с желтыми лапами, другая с сине-зелеными, танцевали на месте и клевали что-то, напоминавшее рваную кожаную перчатку.
Перехватив мой удивленный взгляд, Луиза сказала:
– Это шкурка крысы. Ее оставила кошка, когда покончила свои дела с ней.
– Курам все равно, что есть на завтрак, не так ли?
Луиза ответила мне совершенно серьезно:
– Это еще не куры, они начнут нестись, когда им будет семь месяцев.
Луиза взяла меня за руку и повела мимо амбара и силосной башни по мокрой от росы тропинке. Мы встретили полдюжины черных и коричневых коров. Они лениво пережевывали свою жвачку, глядя на нас с выражением скуки. Потом мы прошли по полю, на котором возвышались снопы, напоминавшие маленькие вигвамы.
– Это ячмень, – пояснила Луиза. Она вытащила колосок из снопа, растерла его в руках и поднесла зерна к губам. Сдула труху и протянула мне ладошку, чтобы я посмотрел на зерна.
– Вы любите пиво?
– Конечно.
– Это тот самый ячмень, который используют в пивоварении.
Она бросила зерна на землю, и мы двинулись дальше.
– У мистера Джиллиса пятнадцать акров ячменя.
– Сколько всего акров земли у Джиллиса?
– Восемьдесят.
– Это много?
– И не много, и не мало.
Пели птицы. Я никогда не видел столько чистого неба. В Чикаго приходится задирать кверху голову, чтобы среди небоскребов увидеть кусочек неба. Единственной птичкой, которую я видел в городе, был попугай Анны Сейдж.