Я наклонилась и приложила руку к его шее.
– Слава богу! Дышит!
Затем обернулась к Берт. Сестренка пребывала в полной прострации. Набрав побольше воздуха, я заговорила:
– Берт…
Она испустила горестный вздох и пробормотала:
– Неужели ты ничего не поняла? Он заранее открыл бутылку!
Я опешила. Как там советуют обращаться с психами? Ласково, терпеливо, и ни в коем случае им не перечить.
– Совершенно верно, – медленно и внятно произнесла я, – он заранее открыл…
– Очнись, Нэн! – перебила меня сестра. – Трент пытался нас убить!
– Что?!
Берт кивнула на обмякшего Трента. Я тоже посмотрела. Будучи без сознания, он уже не так напоминал Харрисона Форда.
– Неужто ты так и не поняла, кто это? – устало спросила Берт.
– Человек, который подаст на тебя в суд за телесные повреждения, – послушно ответила я.
Берт будто и не слышала.
– Это мистер Сандерсен, Нэн! Тед Сандерсен, Бедняжка! Как видно, события этой ночи так повлияли на ее психику, что главные неприятности у нас еще впереди.
– Мистер Сандерсен? Берт, но ведь Тед Сандерсен погиб…
– А вот и нет! Не погиб, потому что это он и есть. Тед Сандерсен, он же Эллиот Симс, он же Трент Марксберри.
Ну да. А еще миссис Сандерсен, Вильма Картленд и Максина.
Берт потребовалось некоторое время, чтобы все мне объяснить. Однако, объясняя, она не сидела без дела, а связывала Трента подручными средствами. Да-да, вырубив беднягу, Берт тотчас метнулась наверх, к себе в спальню, откуда полминуты спустя вернулась с ворохом непочатых колготок.
– Вряд ли у меня найдется веревка, так что сойдет и это!
И, деловито разорвав зубами целлофановую упаковку, обмотала колготками сначала нижние конечности Трента, а затем ножку тяжеленной софы. Очевидно, по замыслу Берт, если Трент вдруг очнется и попытается сбежать, ему придется сделать это, волоча за собой тахту времен первых поселенцев.
Я же, разумеется, не оказывала Берт содействия, пока она окончательно не убедила меня в своей правоте. А до этого момента я просто стояла, наблюдала, как моя сестрица сноровисто бинтует колготками лодыжки Трента, и надеялась в душе, что у сыщика хорошее чувство юмора.
– Ты только вспомни, Нэн, – вразумляла меня Берт, закрепляя добротный узел. – Что нам говорил Гецманн? Что полиция установила личность Рассела Мурмена чуть ли не к полуночи пятницы. Но Трент знал его имя уже в пятницу днем – когда заявился сюда, после того как моя квартира была перевернута вверх дном.
О боже. Неужели это правда?
Берт между тем торопливо продолжала:
– Готова поспорить, именно Трент и обшарил наши квартиры – надеялся, наверное, выйти на след шантажиста. Как же он, должно быть, озверел, когда, избавившись от Рассела, получил весточку от Глена и понял, что в этом деле участвует кто-то еще. Похоже, обшарив мои комнаты, Трент обошел дом и как ни в чем не бывало предстал перед нами.
Я смотрела на Берт, пытаясь справиться с подступающей тошнотой. Господи, неужели она права?
– Нэн, кто мог раньше полиции узнать имя убитого? Только убийца! Он прикончил Рассела и забрал его бумажник.
Я сделала глубокий вдох и медленно проговорила:
– Трент сказал, что имя убитого ему сообщили в полиции, но, судя по его недавней реакции, о Гецманне он слышал впервые.
Точно! Уж кого-кого, а очаровашку Гецманна вряд ли так быстро позабудешь. Я метнулась к Берт и, присев рядом, принялась обматывать колготками запястья Трента и еще одну ножку софы.
– Но с чего ты взяла, что это Тед Сандерсен? А не Лес Теннисон, любовник миссис Сандерсен?
– Неужели не понимаешь? – Берт закрепила еще один узел. – Трент не может быть Лесом Теннисоном – ведь он с самого начала знал, кто из нас правша, а кто – левша. И как я раньше не сообразила! Помнишь, что сказал Трент, когда принес пиццу? Что не сядет рядом с левшой Нэн, чтобы не стукаться локтями. А ведь мы не говорили ему, что мы зеркальные близнецы, – значит, он откуда-то уже знал это. Вспомни, мистера Сандерсена это в свое время очень заинтересовало, он все расспрашивал нас…
Во рту у меня пересохло. А ведь правда… Сидя. с детьми Сандерсенов, мы вряд ли встречались с Лесом Теннисоном, но вот мистер Сандерсен проводил с нами немало времени. Я покосилась на Трента.
– Все дело в бороде, это из-за нее он так изменился.
Берт пожала плечами:
– Борода плюс двадцать с лишним лет.
Как только Трент был на совесть примотан к софе, я бросилась к телефону. Вызвав полицию, вернулась и вновь уставилась на человека, распростертого на полу.
– Но если ты права, значит, он убил своего родного сына… – Спазм сдавил мне горло. – Как же он мог дойти до такого?
У Берт на все был готов ответ.
– Помнишь, что сказала нам сестра Теда Сандерсена? Узнав об интрижке его жены, Вильма с мужем засомневались, что мальчики – сыновья Теда. – Пожав плечами, Берт отошла и уселась в кресло-качалку, стоявшее у книжного шкафа. – И потом, ведь братья шантажировали собственного отца, пусть даже они этого не знали. Вряд ли Сандерсен воспринимал их как сыновей – скорее как проблему, от которой надо избавиться.
– Наверное, он и Элис убил, – продолжала я. – Помнишь, он появился в мотеле, когда мы там торчали? Якобы получил анонимный звонок. Не было никакого звонка! Он узнал адрес у бедняжки Элис, как и мы, а поскольку Элис его видела, решил не оставлять ее в живых.