Варнаков подошел вплотную к плотогонам, хотел незаметно протиснуться к костру. Одна из девчонок обернулась… Затем даже уши заложило от визга. Бородатый откинулся назад, в щетине блеснули зубы.
В следующий миг промозглый воздух дрогнул от хохота. Рассказчик, схватившись за живот, ритмично откидывался и сгибался к огню, рискуя опалить бороду.
Варнаков сел, будто ничего не случилось, налил чай в кружку, отхлебнул, спросил насмешливо:
— Как через пороги пойдете, если от людей шарахаетесь?
И Ленька за спиной, смелый от незнания жизни, язвительно хихикнул:
— А они с завязанными глазами…
Ему, конечно, добродушно простили шутку. Хоть и утверждал, что ему восемнадцать и ростом с каланчу, на мордяшке написано — школяр!
Стих хохот. Молча пили чай и слушали рокот реки. Потом плотогоны пели под гитару. И это надоело. Бородатый все приставал к девчоночке, пытаясь насильно рассказать ей страшную историю. Она повизгивала, затыкая уши ладошками. Варнаков хотел уже незаметно уйти. Но девушка кивнула в его сторону:
— И не страшно, и не страшно! Вот пришел парень, сначала испугалась, теперь вижу — хороший человек. И не боюсь!
Другая девушка, постарше, не участвовала в бестолковом разговоре. Она смотрела на пламя, тихо выводила носом мотив пропетых песен. Варнаков давно обратил на нее внимание. Она встрепенулась, будто только сейчас услышала бородатого, и обратилась к сидящему рядом парню:
— Коля, расскажи-ка лучше, как мы встретили Белого альпиниста?! На Массиве. Не так уж далеко отсюда.
Сырая земля и раскаленные угли костра качнулись под Варнаковым.
— Какой из меня рассказчик? — промямлил парень с обветренной и чисто выбритой физиономией. — Ну, пришли. Троечный перевал там, спускаемся… Ну, ледник, моренное озеро. Место сухое, поставили палатку. Полдень. Думали полудневку сделать, а с утра восхождение по двоечке. А там, как раз на пути, трещина. Дай, думаю, сходим налегке на ледник, посмотрим, как через нее перебираться.
Мы с Антохой пошли, и Анютка, — кивнул на соседку, — не захотела одна в лагере оставаться. Слышали, как лавина сошла, но не видели… Спускаемся — нет палатки. Снесло в озеро. А сами — в чем были, в том и остались, даже без свитеров. Только у Антохи коробок спичек.
Коля замолчал, уставившись в костер, поморщился, вспоминая.
— Ни веревки, ни кошек — троечкой обратно не подняться. Есть два простеньких перевала, так это три дня ходу без продуктов, без теплой одежды. А что делать? Пошли, лишь бы не сидеть. А идти можно только в сумерках — на солнце отсыпались, ночь выживали. Все, думаю, крышка! Через два дня, чуть подъемчик — сердце заходится…
Опять замолчал Коля. Обычно пережитые трудности запоминаются ярче, веселей. Из этого парня и вправду рассказчик был никудышный или было что-то, что ему не хотелось вспоминать. Блики пламени старили и без того испорченное ветрами и солнцем лицо, превращая его в печальную маску. Девушка нетерпеливо передернула плечиками, продолжила рассказ сама:
— Днем солнце пригрело и вышли мы на такое место, где отдохнуть можно: ручеек, травка. Легли. Кто уснул, кто задремал. Я открываю глаза: какой-то парень разжигает примус. Посмотрел на меня, протянул кружку с чаем, а она горячая. Я потрогала и не беру, думаю, сон.
— Нет, это же надо! — оживился Коля. — Вот уж действительно: когда уходит последняя надежда — приходит странный человек. А может, он и не человек? — удивленно пожал плечами. — Давно это было.
— Вот так! Пришел, накормил. Провел нас через скальную гряду — напрямик. И знаете, без страховки, забрался по стенке, нас на своей веревке вытащил. А с другой стороны тропа по ущелью и даже вдали автотрасса виднеется. Мы еще и отдышаться не успели, а он ушел — спешил куда-то. Даже имя не спросили — не принято как-то расспрашивать, а сам не сказал.
У костра притихли. Девушка улыбнулась:
— Вот и вся история.
Варнаков спросил, членораздельно выговаривая слова:
— Парень высокий, светлые волосы, а брови темные?
— Да, знаете, что-то такое… Давно эта было… А вы его тоже встречали?