И тут у нее остановилось сердце. Конечно, оно остановилось не насовсем, с чего бы это? Просто оно замерло на две-три секунды, а потом застучало так, словно извинялось и хотело быстро наверстать упущенное биение.
Нина увидела себя самое.
В первое мгновение она решила, что это зеркало, и испугалась своего неподвижного лица. Потом она поняла, что из рамки на столе, ранее невидимая только из-за угла зрения, на нее смотрит девушка. Лицо у смотрящей было одновременно и грустное, и ждущее чего-то, что было спрятано от нее. Как будто эта неведомая Нине девушка (или молодая женщина?) знает тайну, которая случится вот сейчас, и от этого в ее глазах застыла такая печаль, какую невозможно наблюдать у живого человека. Мгновение этой печали было поймано и заключено в простую деревянную клетку, из которой уже никуда не денешься.
Настоящей Нине тоже стало печально. Она взяла фотографию в руки, подошла к настенному зеркалу и стала сравнивать. Конечно, они разные люди, но глаза, лоб и брови удивительно схожи. Нина присела таким образом, чтобы поверх среза зеркала видны были лишь глаза ее и той печальницы. Две пары одних и тех же глаз с одной и той же невысказанной грустью смотрели на нее, так что на долю секунды она перестала понимать, где она, а где другая.
И тут в ее душу вошла отгадка радостного настроения, что пронизывало тело с первых секунд пробуждения. Она полюбила хозяина этой квартиры. Наверное, и эта девушка с портрета тоже его любит. Странно, как можно любить человека, совершенно незнакомого и дурного уже тем, что он служит в полиции, преследует, ловит и отправляет на каторгу самых чистых юношей империи... Она отвратительный, испорченный человек и не должна даже мыслить на эту запретную тему. Все!
Нина поставила портрет туда, где он стоял, и вышла из кабинета. Сделала она это вовремя, потому что открылась входная дверь и пришла Лейда Карловна. Тотчас с черного хода появился рассыльный с покупками.
— Как фы сепя сювствуете?
Услышав, что все в порядке, сухощавая экономка удовлетворенно кивнула и безо всяких послесловий принялась готовить изысканный обед о пяти блюдах. Надо ли говорить о том, что Макс, как единственный на сей момент мужчина в доме, улегся на табуретку контролировать весь процесс приготовления пищи?
Нина тоже никуда не ушла, села в угол и задремала, прислонившись к стене и открыв глаза только на предложение попить кофейку с целью восстановить силы. Лейда Карловна деликатно не спрашивала ни о чем, так что питие прошло в весьма изысканной, почти английской атмосфере. В самом окончании кофейной церемонии Нина не выдержала:
— Я случайно зашла в кабинет. Там стоит фотография красивой молодой дамы... я понимаю, мое любопытство излишне... но она...
— ...похоза на фас! — четко заключила фразу Лейда Карловна.
Нине ничего не оставалось, как кивнуть головой.
— Я срасу фее поняла! Как только фас уфитела!
И Лейда Карловна, налив себе и Нине по второй чашечке, принялась рассказывать короткую и трагическую историю любви и гибели Ниночки Неклюдовой, невесты Путиловского.
Глаза ее слушательницы сразу налились слезами, слезы ползли по щекам, обгоняя друг друга, но Нина не замечала ничего. Макса после полной невзгод юности удивить взрывами было трудно, поэтому он дремал, подымая уши в те моменты, когда Лейда Карловна, как опытный театральный режиссер, расцвечивала ткань и без того богатого повествования звуками взрывов и выстрелов.
Та, прежняя, Ниночка погибла, как и Константин, при взрыве динамитной лаборатории. Однако Константин был виновником своей гибели, а Ниночка оказалась совершенно невинной жертвой. Она зашла сняться на фото перед свадьбой. А фотолаборатория оказалась приютом ужасных бомбистов, пожелавших убить самого государя!
Туда заявились какие-то пришлые революционеры, стали стрелять в местных революционеров. Бог, который спас Путиловского, оказался нерасторопным и не смог уберечь невинную Ниночку. (Тут даже Макс проснулся, потому что Лейда Карловна повествовала о вещах совершенно ужасных.)
В общем, все умерли, а Ниночка испустила дух прямо на руках жениха. От всего этого бедный Павел Нестерович впал в нервную горячку, пролежал без сознания три дня, да и сейчас при перемене погоды его мучают головные боли. От болей спасает травяной отвар, составленный лично Лейдой Карловной по рецептам ее покойной муттер. Тоже, кстати, страдавшей мигренями.
Доверительно открыв тайну семейного рецепта, Лейда Карловна принялась за обед. А Нина, промыв холодной водой заплаканные глаза, прошла в кабинет, перекрестила портрет покойной Ниночки и ушла к себе в комнату. Теперь ей многое стало ясно и в поведении Павла Нестеровича, и в своем собственном.