В общем, после пятиминутных раздумий и выкуренной до фильтра сигареты я набрал номер Андрея Воробьева, разумеется, рабочий, поскольку трудовой день еще был в разгаре. На десятом гудке трубка наконец отозвалась знакомым низким, с хрипотцой, голосом:
— Воробьев слушает.
— Доброго вам здоровьичка, Андрей, свет Васильевич!
— Кто говорит? Представьтесь, пожалуйста, — не узнал он меня.
— Добрый день, господин Воробьев, — перешел я на официальный тон. — Вас беспокоит ведущий обозреватель отдела уголовной хроники еженедельника «Вестник» Котов Дмитрий Алексеевич. По личному делу.
В трубке явственно послышалось сдавленное ругательство.
— Черт!.. Димыч, это ты?!
— Нет, не я.
— Черт… Так ты живой? — облегченно рявкнул Дюха так, что у меня заложило ухо. — Значит, опять наврали твои коллеги!
— А что, уже был некролог?
— Нет, только сообщение в дневных новостях, дескать, сегодня утром на квартире известного журналиста господина Котова прогремел взрыв…
— …и почему-то все решили, что господин Котов почил в бозе! — не слишком вежливо оборвал его я. — Андрей Васильевич, уж кому как не тебе знать, что в новостях всегда сообщается искаженная в угоду заказавшему ее информация! Короче, я жив и даже в неплохой форме.
— Извини, Димыч, я рад тебя слышать, — виновато прогудел он в трубку. — Какие проблемы?
— Мне нужно найти полную информацию об одном человеке, — я решил не ходить вокруг да около, помня о том, что Андрюха — человек прямой и бесхитростный, но и друг — настоящий. — Ты как, еще не забыл увлечение юных лет?
— Да вроде помню еще, чем «эскейп» от «ресета» отличается…
— Тогда сиди там и слушай сюда. Мэнэ бардзо трэба пошукаты знайчову гарну дывчину, таку Тояну Тудегешеву, чуешь?
— Добре, пошукаем, — важно ответил Андрей, потом хмыкнул и ехидно поинтересовался: — Это личное али общественное?
— Профессионально-необходимое.
— Ого, даже так?
— А у нас всегда так! — я сменил игривый тон. — В общем, Дюха, если я ее раньше не найду, то уж она до меня точно доберется. И тогда можно будет поверить нашим правдивым СМИ насчет безвременной кончины выдающегося, талантливого, неподражаемого, неподкупного и прочая журналиста Котова.
— Что, неужели все так серьезно?
— Надо бы хуже, да некуда… Выручишь?
— О чем речь, Димыч! Прямо сейчас и займусь, — в его голосе сквозь озабоченность явно проступили азартные нотки.
— Спасибо, я тебе перезвоню, — искренне сказал я. — На всякий случай, сбрось мне на «мыло» результат. Лады?
— Заметано, друже!
В трубке запикали гудки отбоя, а я все еще держал ее перед собой, разглядывая тонкую трещинку возле микрофона, и в носу у меня подозрительно щипало.
— Спасибо, друже, — повторил я Андрюхины слова замолчавшей трубке, глубоко вздохнул, нажал на рычаг и набрал второй важный номер.
Сигнал за сигналом уходили в пустоту вместе с секундами, а с ними — и надежда на удачу, на спасение. И вдруг на какой-то краткий миг я совершенно ясно, как и в первый раз в случае с Сильвером, увидел Ксению, стоявшую в раздумье рядом с телефоном, в коротком пушистом домашнем халатике, с распущенными, еще чуть влажными после душа волосами. Мне даже почудился слабый цветочный аромат дорогого шампуня, исходящий от них. В то же мгновение Ксения, словно почувствовав мое незримое присутствие, резко вскинула голову и буквально пронзила меня взглядом. Я почти физически ощутил боль от ментального удара, растерялся и инстинктивно закрылся «Щитом Шамбалы». Возникшая странная связь тут же прервалась, и трубка телефона выскользнула из моментально вспотевшей ладони, глухо стукнув о крышку стола. И сразу я услышал голос Ксении:
— Котов, это ты?
— Да-да, Ксюша, — я поспешно поднял трубку и прокашлялся, потому что в глотке стало сухо, как в Сахаре. — Извини, но у меня нет другого выхода, как снова обратиться к тебе…
— Мы же договорились…
— Прости, но ближе тебя, у меня уже три дня никого нет, — в отчаянии ляпнул я, опасаясь, что не успею ей все объяснить. — Это не шутка и не розыгрыш, Ксения Олеговна. Если мы сейчас не договоримся и не объединимся, у нас может не быть завтра!..
Я замолчал и даже зажмурился в ожидании ответа, но Меньшикова упорно молчала, и когда она наконец заговорила, мне показалось, что я успел прожить не одну тысячу жизней. Собственно, Ксения произнесла только одно слово:
— Приезжай.
И я понял, что спасен!
Она действительно встретила меня в коротком атласно-золотистом халатике, только волосы успела забрать в высокий греческий хвост, скрепив их костяным гребнем в форме львиной лапы. Однако, несмотря на несколько провокационный внешний вид, вела себя Ксения подчеркнуто холодно и настороженно. Никак не отреагировав на дружеский поцелуй в щечку, она круто развернулась и пошла в глубину квартиры, бросив через плечо: