- Мы не можем связаться с Лоуэллом, - шеф говорил, словно извинялся, - и не можем вызвать следователя из другого города - бюрократические проволочки отнимут больше восемнадцати часов. Мы попали в крайне щекотливое положение.
- Но ты же не думаешь, что я… что туда должен отправиться я? Ты не можешь меня туда послать. Неужели я смогу быть там рядом, знать, что ее душат, может, даже видеть это - и не вмешаться?
- Вот это меня и смущает. Видит бог, одна мысль об этом так бесит меня, что я не могу доверять даже самому себе. Я сам готов нарушить Устав. Но я не вижу, как иначе мы сможем узнать, кто убийца.
- А всякие там свидетельства, вещественные доказательства - можно же узнать и этим способом!
- Ты сам прекрасно знаешь, что по делу об убийстве нельзя вынести приговор без доклада следователя или прямых свидетельств. А свидетелей там не было.
- Оставь меня одного, - безжизненным голосом попросил я. - Мне надо немного подумать. Господи.., Карен…
Он вышел, осторожно прикрыв за собою дверь.
Разговор прошел в точности, как было намечено, хотя подумать мне и в самом деле было о чем. Я бы не убил Карен, если бы не знал, что Эрик придет. Но Карен я убил. Надо выяснить, когда я это сделал, может быть, тогда у меня будет ключ. Во всяком случае, буду знать, не нарушилось ли мое расписание. Я позвонил шефу через коммутатор.
- Вам уже известно, когда это случилось?
- Только что звонил доктор. Примерно в одиннадцать тридцать. Я повесил трубку.
По времени все нормально. Конечно, на самом деле все произошло немного раньше. Но в любом случае я бы не стал убивать ее, если бы не был уверен, что придет Эрик и снимет с меня вину.
В это время дня Эрик всегда был дома, работал. Его время расписано по минутам, и в голове словно часы ходят. Если что-то сорвалось, и Эрик не убран, он подойдет к телефону. Но не исключено, что я пошел к нему на чердак, ведь он живет неподалеку от нас, и убил его там. Тогда он не ответит на мой звонок.
Я набрал номер Эрика.
Выдержав двадцать гудков, я повесил трубку. Что ж, теперь я знаю, как все произошло. Я пошел к нему на чердак. Возможно, ему нездоровилось утром, и он не смог прийти к нам на ленч. Возможно, случилось что-то еще. Решение этой задачи в прошлом. Мне надо вернуться в утро.
Для возвращения была еще одна причина. Я видел себя утром в нише под лестницей. Значит, то, что я вернулся, - свершившийся факт.
Я снова позвонил шефу.
- Ты можешь прислать мне врача? Если я отправлюсь туда, мне надо принять успокоительное.
- Ну конечно, Ирвинг. Ты же понимаешь, как мне самому этого не хочется. Просто я не вижу другого выхода.
- У нас его и нет, - согласился я. Так оно и было на самом деле.
* * *13.00. Зашел Гриерсон, мой психоаналитик, дал мне таблетку транквилизатора и задержался, чтобы осмотреть меня. Он хотел заставить меня выговориться по поводу Карен, но я сказал, что сейчас об этом лучше не говорить - мы побеседуем позже, когда все будет закончено. Он выразил мне сочувствие и не стал настаивать.
Кажется, его совсем не беспокоило, что я могу нарушить Устав.
- После той тренировки, которую вы, ребята, получаете, вы просто неспособны нарушить Устав. Во всяком случае, путем вмешательства. Так что об этом можете не беспокоиться.
Вмешательство в прошлое - самое страшное преступление, какое только может совершить следователь. То, что уже произошло и стало известно, не может быть изменено. На самом деле без этого правила можно было бы и обойтись. Ни один следователь не сумеет изменить прошлое, как бы ему того не хотелось. Невмешательство - закон природы.
Но зато путешественник может создать это прошлое. Например, он может, не нарушая Устава, купить и съесть чего-нибудь. Уже одно то, что он находится в прошлом и вдыхает воздух прошлого, сдвигает состояние Вселенной на какую-то бесконечно малую величину. Но ровно на такую же величину он сдвигает состояние Вселенной в своей собственной временной схеме.
Если бы Эрик действительно убил Карен, я не мог бы сделать ровно ничего, чтобы ему помешать. Но так как это наверняка сделал не Эрик - ведь это я убил ее - то теперь точно так же ничто не могло остановить меня.
- Я в вашем распоряжении, Веннер, в любое время дня и ночи, - сказал мне на прощание Гриерсон. - Вы знаете, как меня найти. Если я смогу быть чем-то полезен, не как аналитик, а просто как друг, вы только скажите.
Гриерсон мне еще пригодится. Потом, когда я вернусь. У него нет ни малейших подозрений, а уж я позабочусь, чтобы они и не появились. В разыгрывании спектаклей перед Гриерсоном у меня тоже весьма большой опыт.