Шерлок сказал: «Да, мне особенно понравилось, как мой живот подпрыгнул до ушей, когда ты сделал вираж на полпути, чтобы посадить нас».
Бобби улыбнулся. «Мне придётся что-то с этим сделать, правда? Не хочу, чтобы вы, две большие шишки, скучали по дороге обратно в этот большой и зловещий город».
Солнце скрылось за темнеющими облаками тридцать минут назад и всё ещё не показывалось в западной части Нью-Йорка. Ветер изредка налетал порывами, взбивая пыль с придорожной земли. Деревья, как они видели, красиво зеленели после весенних дождей. Земля была ровной, на пастбищах паслось множество коров, а на Александр-роуд было мало машин. Савич проехал мимо мотеля «Аттикан», думая, что ему захочется зайти, задернуть шторы в номере и переночевать с Шерлоком до понедельника. Движение на восток по ночным дорогам лишало сил.
Двое охранников и администратор проводили их в больницу – обычное трёхэтажное здание из красного кирпича, как и большинство других зданий в этом огромном исправительном учреждении. Там они встретили начальника тюрьмы Дэниела Рафферти, который поправил свои толстые очки, чтобы внимательно проверить их документы, хотя их уже дважды проверяли, и пожал им руки. «У Кортни ночью были проблемы с дыханием, поэтому мы привезли его сюда, чтобы осмотреть. У него уже много лет проблемы с сердцем, но ничего опасного для жизни не было. Тем не менее, мы предпочитаем соблюдать осторожность. Он на третьем этаже. Сюда».
Шерлок прошептал ей вслед, когда надзиратель был уже на приличном расстоянии от них: «Нас встречает сам надзиратель, который обращается к нашему
Массовый убийца, как Кортни? Похоже, о нём так хорошо заботятся, что он, возможно, оплатит новое здание, если его когда-нибудь освободят условно-досрочно.
Начальник тюрьмы Рафферти рассмеялся, повернулся и ухмыльнулся ей. «Акустика в больнице поистине феноменальная. Ты, конечно, права. Кортни Джеймс — одиночка. Ты считаешь его настоящим массовым убийцей?» Начальник тюрьмы пожал плечами. «Он здесь на всю жизнь, так что какая разница? Честно говоря, мне этот старик нравится. Я ни разу не видел, чтобы он совершал какие-то случайные убийства только потому, что ему подсказывал какой-то странный голос. Иди сюда».
Савич и Шерлок последовали за начальником тюрьмы через две группы защищенных дверей, за обеими наблюдали охранники, чьи устрашающие взгляды исчезали, когда Шерлок кивал и улыбался им.
Начальник тюрьмы Рафферти столкнулся с врачом, выходившим из комнаты Кортни Джеймса. По его словам, она была отдельной, потому что никто из заключённых не хотел тесниться на его территории. «Здесь врач скажет вам, что даже самые подлые головорезы, самые отъявленные психопаты уступают ему дорогу. Они уступают ему в очереди за едой, идут с ним медленно и бережно во время прогулок, чтобы он не был один. У него есть деньги, чтобы достать им практически всё, что они пожелают, легально или нет – сигареты, конфеты, компакт-диски и тому подобное, – но он также относится к ним с уважением. Он даже дарит мне на Рождество довольно вкусный фруктовый кекс, который пекут монахи где-то в Орегоне, и заказывает ящик печенья Krispy Kremes для заключённых и охранников».
Доктор Берджесс, сгорбленный и помятый, посмотрел на агентов старческими, усталыми глазами, затем повернулся к начальнику тюрьмы Рафферти. «Ему тоже каждое Рождество присылают фруктовый пирог. Кортни чувствует себя хорошо. Я отключил его от кислорода. Кажется, он вчера вечером переусердствовал с большой игрой в покер и просто выбился из сил». Шерлок поднял бровь.
Надзиратель Рафферти рассмеялся. «У всех есть колода карт. Они разработали сложный код, которым стучат по стенам камер, чтобы общаться — колл, повышение, пас. Очевидно, Чернозубый Мозес выигрывал по-крупному, особенно у Кортни, и не хотел останавливаться. Кортни не хотел его разочаровывать, поэтому он продолжал бить, пока не свалился. Перепугал всех заключенных, особенно Черного Мозеса больше всех. И охранников, само собой». Его губы слегка дернулись. «Ага, им нравится этот старик и эти шоколадные криспи-кремы, глазированные, еще теплые на ощупь и почти такие же свежие».
Они вошли в небольшую палату с белыми стенами, где стояли три больничные койки, две из которых пустовали. В углу стоял один практичный стул, а из окна открывался вид на один из дворов. Они последовали за начальником тюрьмы Рафферти к кровати.
Они видели фотографии Кортни Джеймса с момента его ареста в 1977 году до признания его виновным присяжными в 1979 году. Но прошло почти тридцать лет. Ни одна из фотографий не напоминала старика, которого они видели сейчас.