Здесь он все еще выполняет приказы женщины, умершей тридцать лет назад.
Хотя я не его психиатр, я сказал ему об этой связи с его
Мать нездорова, посоветовала ему оставить мертвых в покое и начать думать о собственном будущем. Он был жесток.
Это была последняя запись.
Дикс едва дышал. Кристи, подумал он, ты была той женщиной, и ему хотелось плакать от осознания этого. Он знал, что она мертва, но доказательство этого наконец-то смотрело ему в лицо.
Дикс достал мобильник, включил камеру и сфотографировал последние страницы последнего дневника Рэнсома. Это не послужило бы юридическим доказательством, но всё же это была суровая правда. Он хотел бы успеть всё сфотографировать, но, взглянув на часы, понял, что пора уходить. Он закрыл дневник, положил его в самый низ дюжины других. Он уложил их обратно в папку-гармошку, перетянул резинкой и засунул в сейф, точно туда, где его и взял, закрыл сейф, положил на него картину Пикассо и начал расставлять всё по местам.
Затем он услышал, как открылась входная дверь.
ГЛАВА 58
Дикс осмотрел стол Паллака, помолился, что всё вернул на место, и снова запер ящик. Паллак никогда не узнает, но что, если Паллак или Шарлотта зайдут в гостиную и спросят, почему исчез их великолепный вид?
Он услышал, как закрылась входная дверь, услышал их голоса и шаги. Дикс посмотрел на длинные шторы в дальнем конце кабинета – банальность, но другого подходящего места, где можно было бы спрятаться, он не видел. Он быстро пересёк кабинет и проскользнул за плотные тёмно-зелёные парчовые шторы, ниспадавшие до пола. Перед шторами стоял стул. Надеясь, что этого будет достаточно. Он сделал небольшую щель в шве штор и выглянул в кабинет. Паллаки подошли почти к дверному проёму кабинета и остановились.
Паллак раздраженно сказал: «Проклятая сигнализация снова сработала, уже третий раз за этот месяц».
Голос Шарлотты звучал устало и напряжённо. «Соседи, наверное, уже звонили».
Паллак хмыкнул. «Меня это просто бесит. Ты можешь поверить, что Барбара слишком левая?»
Голос Шарлотты звучал равнодушно. «Возможно, они правы. Удивительно, что ты вообще помнишь хоть что-то из того, что говорили сегодня вечером. Слава богу, ты нас оттуда вытащил. Я думала, что закричу, если ещё хоть немного услышу эту чушь. Томас, что нам делать?»
Дикс услышал раздражение в голосе Паллака. «Не нужно истерить. Дело сделано, больше нет никаких нерешённых вопросов. Мейсен мёртв, и журналы у нас.
Всё кончено. Как только Мейкпис уедет из города, мы сможем обо всём забыть. Дай мне минутку, чтобы позвонить в службу безопасности Беренджера и узнать, какого чёрта охрана отсутствует.
«Но они знают!»
«Эти нелепые агенты ФБР? Джулия Рэнсом? Кого это волнует? Их убеждения ни к чему хорошему не приведут».
Дикс услышал тяжелые шаги Паллака, увидел, как он вошел в комнату и направился по ковру к своему настольному телефону.
Шарлотта последовала за ним, но не дошла до стола Паллака. Она устало сказала: «Я очень надеюсь, что ты прав насчёт ФБР. Но мы не можем перестать беспокоиться о Мейкписе — он вышел из-под контроля, ты же знаешь. Когда он принёс тебе дневники, он только и мог, что говорить об убийстве Джулии».
Дикс увидел, как Паллак пожал плечами. «Это неважно. Джулия не важна. Если Мейкпис её убьёт, это будет его собственная ответственность, а не наша». Так я ему и сказал.
Иди спать, Шарлотта. Я скоро встану.
Он услышал, как каблуки Шарлотты тихонько постучали по деревянному полу коридора, а затем их приглушила толстая персидская дорожка на лестнице.
Паллак сел за стол и подтянул телефон поближе. Дикс выслушал, как он сообщил о сбое сигнализации в службу безопасности «Беренджер», как тот обозвал человека на другом конце провода и повесил трубку. Затем он включил компьютер и начал напевать, печатая.
Что он печатал в полночь? Зазвонил телефон. Паллак сказал: «Да?»
Паллак послушал какое-то время, а потом наконец сказал: «Мне всё равно, живёт ли она в доме Шерлоков, нет смысла её сейчас преследовать. Чёрт возьми, не стоило мне звонить. Телефон-автомат? И всё же… послушай, теперь, когда у меня есть дневники Августа, наше дело закончено. Тебе следует как можно скорее уехать из Сан-Франциско».
«Чёрт возьми, Джулия Рэнсом не важна. Я не хочу иметь дело с последствиями этого. Нет, я не хочу тебя сегодня видеть».